Геополитика

МИРОВОЙ ВОСТОЧНЫЙ ВОПРОС
Наталья Алексеевна НАРОЧНИЦКАЯ

Впервые так называемый восточный вопрос, через призму которого проявляются религиозно-философские и геополитические противоречия мировой истории, ярко проявился ко второй половине XIX века. К этому моменту сформировались основные действующие силы Европы, а Россия превратилась в огромную империю, равной которой Европа не видела со времен Рима.
Но уже русский историк С.М. Соловьев интерпретировал эту тему шире, чем она звучала в политической терминологии второй половины XIX века, - лишь как вопрос о черноморских проливах и судьбе освобождающихся из-под турецкого ига славянских и греческих территорий. Он назвал мировым Восточным вопросом историческое соперничество между "европейским и азиатским духом" и признал борьбу цивилизацией одной из мощнейших движущих сил истории.
На Западе осознание мирового Восточного вопроса своеобразно проявилось в классической геополитике, которая указала на историческую закономерность взаимного сдерживания и соперничества "больших пространств". Такая геополитика - проявление социал-дарвинизма и пуританизма с его делением людей на предназначенных и не предназначенных ко спасению. Здесь доминирует натуралистическое толкование движущих сил мировой истории.
Н.Я. Данилевский в книге "Россия и Европа" и статье "Горе победителям" прозорливо указал на неизбежное будущее перемещение центра тяжести мировой политики на "стык славянства и латинства" и обнажил истинные причины такого мирового противостояния, маскируемые в его время наличием "турецкой фантасмагории".
Антагонизм между Россией и Европой по Данилевскому - есть объективный "огромный исторический процесс", причем все эти противоречия "замечательнейшим образом спутываются в один узел на Босфоре, в Дарданеллах и в Константинополе". Иначе мировой Восточный вопрос - это соперничество органических явлений мировой истории и культуры. Оно проявляется в политическом, религиозно-философском, этническом и культурном отторжении Западом славянства и православия.
Данилевский гениально подметил еще одну закономерность: после разгрома Наполеона, в котором Россия не только отразила нашествие "двунадесяти языков", но и на свою беду пролила кровь за Европу, Запад, накапливал силы в течение нескольких десятилетий. Затем последовала Крымская война, где христианская Европа, вступив в союз с "цивилизованной" Османской империей, попыталась укоротить слишком возросшее влияние "варварской" России. Восточный вопрос набирал остроту. Но пока Франция, Австрия и Германия решали свои усобицы, России удалось похоронить навязанный Парижским миром 1856 года "нейтралитет Черного моря".
Но все европейские распри были забыты для того, чтобы на Берлинском конгрессе "снова восстановить" турецкую часть Восточного вопроса, разрушенную русскими штыками в 1876-1878 годах. После очередных мирных для Западной Европы трех десятилетий ее сила снова обращается на Восток: аннексия Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины - Боснийский кризис 1908 года, провокации к Балканским войнам и наконец первая мировая война.
После Версальского мира тоже следуют два мирных десятилетия. Затем взращенный с попустительства атлантистов (Англии и США) германский фашизм вновь обращается на Восток. Спасенная Советской Армией Европа после Ялты и Потсдама живет мирно пять десятилетий, накапливая совокупную военно-экономическую, идеологическую мощь для нового броска против России и славянства. Анализ Данилевского полностью подтверждается историческими фактами XX века.
Превращение России в чуждую Западу огромную историческую силу породило в западной историографии и публицистике XIX-XX веков крайне враждебную интерпретацию русской истории и политики.
Особенно отличился Ф. Энгельс, рисуя страшную картину: оказывается, цивилизованным нациям угрожает возможность объединения славян, которые могут "оттеснить или уничтожить непрошеных гостей... турок, венгров и ... немцев". Панславизм, мучивший Бисмарка, - "это нелепое, антиисторическое движение, поставившее себе целью ни много ни мало, как подчинить цивилизованный Запад варварскому Востоку..." За этим якобы "стояла грозная действительность в лице Российской империи... в каждом шаге которой обнаруживается претензия рассматривать всю Европу как достояние славянского племени..." и "интригами поддерживать" теорию панславизма. Это пишется о том времени, когда Николай I свято соблюдал принцип легитимизма и Венскую систему 1815 года, а его канцлер К. Нессельроде больше всего дорожил взаимопониманием с австрийским князем Меттернихом!
Берлинский конгресс стал вехой, которая впервые объединила все западноевропейские силы. Единым фронтом против России с целью украсть плоды русской победы встали титаны европейской дипломатии - Бисмарк, Андраши, Солсбери, Дизраэли. Но последовавший этап международных отношений в целом опять неуклонно вел к разделению "европейского концерта". С точки зрения стадий мирового Восточного вопроса - это не был новый этап. Противоречия между западными державами по-прежнему были не меньшими, чем с Россией.
Боснийский кризис и Балканские войны, уничтожившие ростки единения славян против западных держав, стали этапами на пути к первой мировой войне. Для Берлина было ясно, что вовлечь Австро-Венгрию в войну можно лишь через Балканы. В Лондоне поняли, что направить Россию против германского потенциала можно, лишь шантажируя судьбой славян и угрозой ее черноморским позициям. Но стратегическая общая цель Запада была неизменна: не допустить образования значительного славянского православного государства на юге Европы.
В это время за кулисами дипломатии великих держав шла иная работа: во Всемирной сионистской организации устами Макса Нордау прямо увязывались революция и мировая война как средства к достижению собственных целей и к созданию с помощью Англии "независимо еврейской Палестины".
В ходе самой войны и в подготовке Версальского мира США и стоявшие за ними финансовые круги сумели подменить первоначальные цели войны на свои. Были явлены до этого скрытые устремления к подчинению суверенных государств силам, происхождение которых определить нелегко. Но именно к ним переходит руководство мировым Восточным вопросом. Эти силы вездесущи, им стали нужны не мировые войны, а глобальные механизмы управления. Мондиалистскую идеологию и дипломатию первой "демократической перестройки" мира олицетворяли США в лице Вудро Вильсона и полковника Хауза, а также продвинутые на первые роли в Европе Бальфур и Ллойд-Джордж, находящиеся во взаимодействии с лидерами Всемирного европейского конгресса. В XX веке мощный финансовый центр, находящийся в США, делает эту страну своим главным инструментом.
Этот качественно новый этап мирового Восточного вопроса начался по окончании первой мировой войны. На первом этапе ему стала мешать побежденная Германия. Сумрачный германский гений, утративший христианские облагораживающие корни, родил в условиях версальского унижения enfant-terrible - германский нацизм, силовой вектор которого был намеренно направлен против России.
Затем глобальные планы были спутаны тем неожиданным "продуктом", который произвела Россия из западного марксизма. Большевизм очень скоро на русской почве начал мутировать. Родился феномен СССР. Россия в обличье СССР после победы в Великой Отечественной войне опять стала непреодолимым препятствием на пути Запада.
После развала СССР ничего в концепции "Drang nach Osten" не изменилось. З. Бжезинский пишет, что Россия должна сдать последние свои позиции и превратиться в "черную дыру" - и в ней окончательно исчезнуть с исторической сцены. Подтверждается горькое наблюдение И. Ильина, что никакое служение общеевропейскому делу не меняет отношения Запада к России и славянству как к "загадочной, полуварварской "пустоте"; ее надо ... или обратить в католичество, "колонизовать" (буквально) и цивилизовать; ее можно и должно использовать для своих... целей и интриг; а, впрочем, - ее необходимо всячески ослаблять".
Сейчас, когда "коммунистическая фантасмагория" исчезла, подтвердилось предсказание Данилевского, что мировой Восточный вопрос не может быть разрешен на путях заигрывания с Западом, в попытках вступления в "европейскую систему". Эта концепция ложна и обречена на фиаско. Нельзя большее интегрировать в меньшее, - это можно сделать, лишь расчленив и уменьшив это большее (судьба СССР, крушение системы Ялты, - Потсдама - плата за место "России" в горбачевско-сахаровском "общеевропейском доме").
Подлинный мировой Восточный вопрос отражает берущее начало еще в I тысячелетии от Рождества Христова глубинное неприятие Западом православной России как носительницы ненавистного ему византийского наследия, равновеликой Западу геополитической силы и исторической личности с собственным поиском универсального смысла мироздания. Россия - главное препятствие на пути сокрушения Богоданного многообразия мира, превращаемого в культурную и экономическую провинцию Запада. Решить Восточный вопрос можно лишь, "когда Россия смело и открыто примет навязанный ей вызов", для чего нужна мощь не столько материальная, как духовная.