|
День Победы
РАССКАЗЫ СНАЙПЕРА ИННЫ
СЕМЕНОВНЫ МУДРЕЦОВОЙ
В. М. Матвеев
 |
Эти рассказы автор записал со
слов инвалида Великой Отечественной войны
первой группы Инны Семеновны Мудрецовой, вместе
с которой находился на излечении в подмосковной
клинике реабилитации, что на речке Маклуше. Инна
Семеновна, снайперская книжка и воинское
обмундирование которой хранятся в экспозиции
Центрального музея Великой Отечественной войны
на Поклонной горе, уничтожила за годы войны 143
вражеских солдат и офицеров. Она вернулась с
фронта без одной руки, лопатки и ослепшая на один
глаз, но инвалидом ее никак не назовешь. Это
энергичная и даже веселая женщина. Инна
Семеновна Мудрецова награждена тремя орденами
Великой Отечественной войны - и все три первой
(высшей) степени. В нейтральной зоне |
В 1943 году я воевала на 2-м Украинском фронте в
702-м полку 213-й стрелковой дивизии - сначала
командиром стрелкового взвода, а вскоре, после
ранения ротного, командиром роты. Мне присвоили
очередное воинское звание - лейтенант.У фашистов
на нашем участке фронта успешно действовали
опытные снайперы, но особенно отличался один.
Мы с Колей Решетниковым делали вылазки в
нейтральную зону - она местами была шириной
метров до пятисот. Вскоре заметили, откуда, с
какого места бьет неуязвимый фашистский снайпер.
Наши пули не брали его. Ночью подползли к тому
месту, откуда он вел огонь, обнаружили
замаскированный бронированный щит большой
толщины с тремя прорезями. Самого снайпера не
было. Мы связали свои гранаты и подложили связку
под щит с нашей стороны. Работали в нейтральной
полосе очень долго, так что в роте и батальоне уже
начали беспокоиться за нас.
Договорились со своими, что наши, когда мы с Колей
будем в нейтральной зоне, станут показывать
немецкому снайперу чучела. Так мы смогли на
следующий день определить, когда фашист
приступил к своим обязанностям. Тут-то мы - я и
Коля - одновременно выстрелили по нашей связке
гранат. У нас были бронебойные патроны. Был
большой взрыв. До вечера мы пролежали в своих
замаскированных местах не шевелясь, без единого
выстрела. А потом подобрались к месту работы
снайпера, увидели искореженный щит и перебитую
винтовку с оптическим прицелом. Рядом лежал
мертвый немец. Забрали одну часть винтовки, что с
оптикой, и документы. Как нам потом сказали, мы
уничтожили снайпера экстра-класса, старшего
офицера.
У безымянной высоты
Передний край нашей обороны делал огромную
петлю. И получилось так, что на одном участке
немецкие окопы близко подходили к нашим. Они,
немцы, оказались на безымянной высоте и по одну, и
по другую сторону. Высота - с обрывом. Мы
находились на скате. Расстояние было между нами
мизерное. Им было удобнее метать гранаты из своих
окопов в наши. Были среди них то ли бандеровцы, то
ли власовцы: на русском языке угрожали нам
расправой. Мы имели одно преимущество: наши
окопы, делая петлю, оказывались как бы в тылу у
противника - в полутора километрах от все той же
безымянной высоты. Враг, видать, не очень
опасался за свои тылы, прикрыв обратный склон
высоты заграждениями. Нашими полковыми
разведчиками и саперами полуторакилометровая
нейтральная зона была хорошо изучена. Мин не
оказалось. Я, как снайпер, воспользовалась нашим
преимуществом, когда получила от комполка
Губайдулина задание: уничтожить фашистских
гранатометчиков на безымянной высоте.
Ночью, незадолго до рассвета, я выползла в
нейтральную зону к месту, которое заранее
облюбовала, невдалеке от подбитого обгоревшего
танка. Окопалась, замаскировалась. Едва начало
светать, стала наблюдать за вражескими позициями
на высотке.
До высотки, я прикинула, метров пятьсот. У обрыва
заметила вражеского наблюдателя. Левее его
появился солдат-гранатометчик. Еще левее увидела
столик: за него безмятежно уселись три офицера
или унтер-офицера. К ним по траншее продвигался
солдат с термосом за плечами. Они его не видели
так же, как и гранатометчика, и наблюдателя, а у
меня все они были как на ладони.
Получалась интересная ситуация. Я, находясь
перед нашим передним краем, оказывалась в то же
самое время в тылу у врага - с тыльной стороны их
позиций, что возвышались над окружающей
местностью.
Долго не мешкая, я выстрелила сначала в
наблюдателя, потом в того, с гранатой в руке. И раз
за разом в остальных. Шесть фашистов уничтожила в
считанные секунды. И замерла до вечера, до
темноты... На безымянной высоте не было никаких
признаков жизни...
Концерт на передовой
Был случай, когда Аня Носова и Вера Поротникова
никак не могли поразить во время боя немецкого
пулеметчика: тот из укрытия с фланга бил и бил по
наступающим цепям. Девочки подползли поближе к
пулеметчику и забросали его гранатами. А после
этого очень тяжелого боя, то ли от больших
переживаний, то ли от радости, что остались живы,
девчонки немножко "похулиганили" в
захваченных окопах. Аня Носова пропела во все
горло частушку:
Полюбила рядового
По фамилии Кащей.
При луне до полвторого
Мы в окопах ловим вшей.
Услышав такое, понурые солдаты захохотали. У
ребят поднялось настроение. И вот уж запела Вера
Поротникова:
А вчерась война приснилась
В белых тапочках в гробу.
Беспортошной я родилась -
Беспортошной и помру.
Запел и снайпер Коля:
Эх, ма! Эх, ма!
Тут свобода,
ТАМ -
Тюрьма, -
и заиграл на трофейной губной гармошке.
Здесь, в захваченном минуту назад окопе, была
свобода. Некого было опасаться. Можно было петь
частушки о чем угодно: ни комиссаров-замполитов,
ни парторгов, ни комсоргов, ни сексотов - нет
никого.
Мы в колхозе жили мирно.
Были сыты трудоднем.
Прохиндеи из райкома
Ели кашу с молоком.
Эх, ма! Эх, ма!
Плачет нонче
Колыма, -
пел Коля.
Приполз Жорка-катушка. Поставил свой телефонный
ящик на дно окопа, встал на колени, крутанул
зуммер и зашептал в трубку:
- Первый. Первый. Я десятый... Понял. Так точно.
Понял, товарищ Первый...
Жорка посмотрел по сторонам и, прикрыв ладонью
телефонную трубку, спросил:
- Чего вы тут разорались? Это не я, это Первый
спрашивает. В тылу за десять километров слышно. -
А в трубку доложил: - Радуются победе, товарищ
Первый. Поют частушки разные.
Вера Поротникова приблизилась к связисту и прямо
в трубку выдала:
Я девчонка боевая
До чего ж достукалась.
Полюбила лейтенанта
И в ремнях запуталась.
- Эх, ма! - Коля махнул рукой:
Эх, мат-перемат!
Дайте новый автомат.
На переднем энтом крае
Всех фашистов постреляю.
Он снова заиграл на губной гармошке, но девчата
заглушили тонкий голосок немецкой пикалки.
Ай ду-ду, ай ду-ду,
Сидит фюрер на дубу.
Я из снайперской винтовки
Ему пестик отшибу.
Вот это был концерт! Его и немцы слушали. Потом мы
не раз замечали, что, когда девушки пели, они
прекращали стрельбу. А иногда даже кричали в
рупор: "Рус, карашо! Пой шо "Катуша"!".
Воистину русская частушка непобедима.
Эх, ма! Наша мать -
Горькая Расея.
Научились воевать.
Долбанем злодея.
Долбанем-долбанем:
Живы будем - не помрем.
Живы будем - не помрем.
Кол осиновый воткнем.
Все!