Русская линия

 

Русский дом, №4. Оглавление


Эхо XX века

НЕ ВЫЖИВАТЬ, А СУЩЕСТВОВАТЬ И БОРОТЬСЯ!
Беседа с писателем В.Г. Распутиным

rh4_6.jpg (16808 bytes)

- Валентин Григорьевич, как живется современному писателю на Руси?
- Как всему народу. Писатель, не продавшийся, не прислуживающий режиму, не может жить хорошо. Но надо выживать в этих совершенно драматических, нечеловеческих условиях с надеждой, что когда-нибудь все-таки станет лучше. А писателю прежде всего надо заниматься своим делом. Надо сохранять авторитет литературы и свой собственный, если он есть. И хочешь не хочешь, поднимать настроение народа. Если просто вот лежать и смириться с этим положением, то мы и останемся лежать навсегда. Надо в конце концов подниматься. А пропаганда, "четвертая" или какая еще там власть, будет усиленно мешать нам делать это. Она увеличивает зло и насилие. Не всякий человек в состоянии вынести это. Но русская литература еще жива, продолжают книжки выходить, хотя, конечно, не так, как прежде. И нас как бы стало числом поменьше, потому что, кроме "списочного состава", существует еще и какой-то другой состав, когда одни работают, а другие нет. Одни просто видят, что литература не дает возможности прожить, даже не дает возможности заработать на кусок хлеба и уходят в какую-то другую профессию.

А другие, старики, тянут этот воз, потому что нужно кому-то говорить правду, нужно кому-то поднимать настроение. Нельзя же смириться с тем, что произошло. Да, мы оказались побежденной нацией. Состоялась, по существу, третья мировая война. И по всем признакам мы оказались нацией побежденной. Нам навязывают свои порядки, свою систему управления, свою культуру, свою нравственность - или безнравственность, лучше сказать. Но побежденная нация - это не значит сломленная. Она побеждена временно. Но поодиночке у нас ничего не получится. Поодиночке с нами легче расправляться. Ведь что происходит? Где бы ни был порядочный русский человек, с ним пытаются расправиться. Самостоятельно мыслящий человек неугоден именно потому, что он не подчиняется тому порядку, который заведен у нас сейчас в стране. И только вместе мы в состоянии выдержать эту беду, превозмочь депрессивное настроение и все-таки пойти туда, где нас ждут перемены.
- Перед нашим интервью вы сказали, что вы бы с удовольствием писали, но вам не хочется писать. Как это понимать?
- Кем был писатель в советское время? Он пользовался большим уважением и авторитетом. Книги выходили большими тиражами, а самое главное - был читатель. А сейчас, даже если книжки выходят и публикации в журналах бывают, то понимаешь, что читают тебя в десять, а может быть, даже в сто раз меньше. Выход книги не замечается совершенно. Даже друзья, те, кто следит за литературой, спрашивают: а почему вы молчите? Создается впечатление, скажем, что я, Василий Белов, Евгений Носов, другие писатели, которые прежде были все-таки известны, - все мы замолкли. Но это ведь в самом деле не так. Просто выход книжки теперь имеет только "местное значение". Если она даже вышла в Москве, то тиражом две, три, пять тысяч экземпляров, не больше. А что такое на Россию пять тысяч экземпляров? Это капля в море. Но и этой капли, очевидно, достаточно для читателя, потому что книжки все равно расходятся с большим трудом. То же самое журналы. Если бы такие мои рассказы, как "Нежданно-негаданно" или "В ту же землю" были напечатаны в семидесятых или даже восьмидесятых годах, меня бы просто завалили почтой. Сейчас люди замолчали. Нет возможности даже узнать, читают люди или не читают. Будем надеяться, что все-таки читают, потому что сейчас тот же журнал "Наш современник" выписывать "в ящик" никто не будет, у людей нет денег. Кстати, у "Нашего современника" нынче самый большой подписной тираж. Есть журналы, которым подписку и тираж обеспечивают иностранные фонды. Это журналы "Знамя", "Октябрь", "Нева", "Звезда", "Новый мир". Запад заинтересован в распространении этих журналов. А в распространении, скажем, журнала "Наш современник" или "Москва" иностранные фонды не могут быть заинтересованы. Эти журналы рассчитывают только на подписчика, у них нет возможности находить ни спонсоров, ни кого-то еще, кто бы их выписывал тысячами экземпляров и рассылал по библиотекам, как это делает, скажем, фонд Сороса. Читатели на последние деньги, может быть, выписывают эти журналы, но выписывают, не бросают. Надо говорить правду, и подписка не только не упадет, но и поднимется. У газеты "Советская Россия", например, тираж - 300 тысяч экземпляров. Но у нас не так много подобных газет...
Да, иногда жалуешься, что если б можно было не писать, то не писал бы. Но так все равно не получится. Потому что для писателя сегодня даже нет вопроса, писать или не писать о происходящем, говорить или не говорить. Коли ты не согласен с издевательством над народом, если это тебя не устраивает, значит, это никого не может устраивать. Так оно, в общем-то, и есть. Когда надругались вот над великой страной и топчут ее ногами, я не буду говорить, что мы лучше всех. Мы другие просто. И мы представляем определенную ценность в мире среди других народов и в сумме этих ценностей имеем не самый малый вес. Так почему же с нашим народом так поступают? Значит, этому народу надо обрести и достоинство свое, и уважение к себе, обрести те духовные и материальные богатства, которыми он обладал, да и продолжает обладать. Нужно вернуть то, что украдено у нас, и настроить человека не только на выживание, но на существование и борьбу.
Беседовал А. ЛЬВОВ