НАДЕЖДА УМИРАЕТ ПОСЛЕДНЕЙ
Н.Е. Сухинина

    Закинули сети в море. И оказались с уловом. Черными от загара руками привычно сортируют морское серебро: на продажу, некондиция, а эти, в самый раз для ухи и на жарку, - в особую кучку. Вечером, когда ломота в спине напомнит об отдыхе, пойдут не сразу домой, а по дворам русских стариков: "Здравствуйте, это вам. Простите, что больше не можем". Старикам радость нечаянная - да куда больше, хватит в охотку похлебать горяченького! Будут нахваливать и молиться на образа, что не забывает Господь, посылает пропитание.
Пять лет как кончилась война в Абхазии. Потихонечку республика залечивает раны, ремонтирует искореженные бомбами жилища, старается обучить молодежь наукам, наладить быт. Рядом с абхазами живут русские, как жили до войны; лихолетье встретили бок о бок с армянами, греками, евреями, украинцами, - да разве сортируют соседей по национальному признаку? Узнала с удивлением: оказывается, на втором месте по числу потерь - после абхазов, конечно - русские. Ведь жили рядом, многие в третьем, втором поколении, связав свои жизни с абхазками-мужьями, с абхазами-женами. Выросли на этой земле, впитали ее воздух, ее настоенную на солнце энергию. И защищали ее как свою.
Когда собралась сюда, многие отговаривали: "Куда ты? Там еще жарко от боев!" Да, жарко, но не от боев, от щедрого кавказского солнца. Много впечатлений, много вопросов к президенту Абхазии Владиславу Григорьевичу Ардзинбе.
- Абхазия крепка своими корнями. Пожалуй, именно здесь я поняла конкретный, а не размытый смысл слова "Родина". За Родину здесь умирали, Родину берегут, любовь к Родине воспитывают с пеленок. И лишения послевоенные терпят ради любви к ней. А русские, Владислав Григорьевич, им труднее или легче?
- Конечно же, русским сложнее. У абхаза родственники, кусок земли, на котором он может вырастить урожай, ему всегда подставят плечо близкие. А русские сами по себе. Правительство Абхазии понимает это, да и народ тоже, помогаем как можем, и столовые для неимущих у нас есть, и гуманитарная помощь в первую очередь для русских. Нет конфронтации, нет языковых проблем, все абхазы говорят и понимают по-русски, русским наш язык не выучить, очень сложный… Не в традициях нашего народа обижать другой народ. Вместе живем, вместе воевали.
Президент назвал цифры: всего 50 тысяч русских, четырнадцать человек после войны стали Героями Абхазии, это высшая награда, шестьдесят имеют ордена Левона. Не угол русские снимают в Абхазии, а живут вместе в одном общем доме. Я знаю одного абхаза (не разрешил он себя назвать), который, будучи прекрасным поваром, уступил место в пансионате русской женщине, воспитывающей двоих детей: "Я сад имею, вино сделаю, мандарины продам, инжиру насушу… А она в квартире, клочка земли нет, пусть поработает, все-таки полегче…" А ведь сам далеко не жирует. Попробуй продать урожай, если граница вот уже четыре года на замке. Ни в Россию, ни из России мужчинам ходу нет. По инструкции только пожилые (после шестидесяти) мужчины имеют право перейти границу. Во время Великой Отечественной войны пели такую невеселую частушку: "Я и буйвол, я и бык, я и баба и мужик". Измученные, согнутые в три погибели женщины волокут по мосту через реку Псоу груженные доверху тележки с мандаринами, хурмой, лимонами. Продадут - повезло, могут и не продать, перекупщики норовят сторговаться за бесценок.
На самом краю ущелья недалеко от села Лидзава под Пицундой живет семья Шевченко, Александр и Александра. Всю жизнь здесь, раньше от отдыхающих отбоя не было, теперь за кормилицу дочка Татьяна. Утром отправляется с груженой тележкой пятичасовым автобусом на Псоу, возвращается ночью с последним автобусом. Детей - их у нее двое - практически не видит, хорошо, что есть дед и бабка. Семью Шевченко можно назвать благополучной. Знаю немолодую женщину в Гаграх, которая уже семь лет ничего не знает о своих родных в Челябинске. Ни звонка, ни весточки, ни привета. Настоящая блокада.
Два года назад Россия приготовила для русских детей в Абхазии учебники. Россия выделила, и Россия же… запретила их переправлять через границу. Хорошо, вмешался Юрий Михайлович Лужков, благодаря его авторитету учебники все-таки попали в портфели русских детей.
Хотите скажу, какая пенсия сейчас в Абхазии? Пять рублей. Персональная - десять. И эти крохи не платят уже давно. Но когда два года назад в Сочи из-за аварии отключили электроэнергию, Абхазия пришла на выручку. Сами сидели без света. Операции делали при свечах, а российского соседа в беде не оставили. Удивительная черта абхазского народа - выручить, помочь. Светом, добрым словом, свежей рыбой, чем бог послал. Есть в Абхазии конгресс русских общин, абхазский президент всегда в курсе его дел. Конгресс имеет региональные общины по всей республике. В Гаграх для русской школы община пыталась приобрести уголь. Пустяк? Не скажите. Сидеть зимой в теплых классах с учебниками, прорвавшимися через кордоны, - это почти счастье. В Пицунде русскую общину возглавляет Яков Золотухин, воевавший в недавней войне. "Уж забыли, как деньги выглядят, - сокрушается он, - прямо коммунизм. У нас в Пицунде одних ветеранов Великой Отечественной войны около ста человек. Совсем дряхлые, бедствуют, даже голодают, но вот что значит русский характер, все равно спрашивают, когда получим ордена "50 лет Победы"?"
Русские в Абхазии надеются на лучшее. А еще они строят храм, вернее, построили уже своими руками во дворе большого Пицундского храма сначала маленькую часовенку, а затем и церковь. Строили в основном русские женщины, забытые, без пенсии, без связи с родными, без всяких перспектив. Молились и строили, строили и молились. Клавдия, Вера, Юлия, Мария, Любовь… Русские имена, чистые души, ничего не требующие, надеждой тешащие неизбалованные сердца.
- Когда наконец границу откроют, Владислав Григорьевич? - еще один большой вопрос президенту.
- Мы готовы открыть хоть сейчас. Пусть едут отдыхающие, работают в полную мощность пансионаты, санатории. И русским, и абхазам, всем бы хватило дел. Право на передвижение - конституционное право человека, нельзя его нарушать. Ни абхазам, ни русским закрытая граница не нужна.
Есть у меня в Пицунде друг, пятилетний Денис. Решила взять у него интервью. Денис, спрашиваю, ты русский? "Нет", - отвечает не моргнув глазом. "Абхаз разве?" - растерялась я. "Нет" - "Кто же ты?" - "Моряк". Устами младенца… В окна его дома плещет морская синева, засыпает Дениска под шум морского прибоя и мечтает о настоящей матросской тельняшке.
В этом году несколько моих знакомых женщин (мужчинам путь закрыт) по моему настоянию отдыхали в Пицунде. Побывали в раю, говорят. Так здесь хорошо, благодатно, не стреляют, вином угощают, фрукты дешевые, в каждом доме рады, - живите, отдыхайте на здоровье. Притчу в Абхазии рассказали: делил Господь землю, всем раздал по куску и себе небольшой оставил. Тут пришел абхаз, и мне бы тоже… Где же ты был? - спросил Господь. "Я гостя встречал". Ну раз гостя встречал, бери последний кусок, себе оставил, уж больно уважительная у тебя причина, гость - превыше всего. С тех пор и зовется эта земля Божией. А люди, живущие на ней, - Божьими людьми.
Горечь на сердце. Здесь, в Абхазии, русские брошены самими русскими, теми, кто высоко сидит, да видеть далеко не умеет. Блокада, экономическая, информационная. Надежда лишь на тех, кто рядом делит такую же беду. Лучшие мои отпускные дни прошли в солнечной, гостеприимной Абхазии вопреки прогнозам, предостережениям и просто вранью. Здесь все то же море, те же горы, тот же воздух. А главное - те же люди, абхазы и русские, два народа, которым нечего делить.
- Нет, есть что, - возражает президент Абхазии Владислав Ардзинба, - мы трудности делим. Пополам.
Мне тоже хочется возразить: не пополам. Абхазы берут на себя чуть больше. Древний закон гостеприимства Божьей земли требует такой "несправедливости".