К 200-летию А.С. ПУШКИНА

"Я ЖЕНАТ - И СЧАСТЛИВ"
А.А.Бобров

Прежде чем Пушкин напишет 8 марта по новому стилю эту убежденную фразу другу Плетневу, поэт немало перестрадал и пережил множество суетных передряг...

Полицмейстер Миллер доносит московскому оберполицмейстеру: "Секретно. 9 декабря сего числа прибыл из города Лукоянова отставной чиновник 10 класса Александр Сергеев Пушкин и остановился в Тверской части 1 гостинице "Англия", за коим надлежащий надзор учрежден". Поднадзорный поэт примчался зимой 1830 года жениться. Все было давно обговорено, но оставалось последнее непреодолимое препятствие - будущая теща. Наталья Ивановна Гончарова была женщина властная и воспитывала дочерей в такой строгости, что современница вспоминала уже через полвека: "В самом строгом монастыре молодых послушниц не держали в таком слепом повиновении, как сестер Гончаровых". Княгиня Е.А. Долгорукова с некоторым даже удивлением добавляла: "В Ярополче было около двух тысяч душ, но, несмотря на то, у нее никогда не было денег, и дела в вечном беспорядке.

В Москве она жила почти бедно, и, когда Пушкин приходил в дом женихом, она всегда старалась выпроводить его до обеда или до завтрака". Но Пушкину было не до гончаровских обедов: он решительно настроился жениться на той, которую полюбил с первого взгляда на балу еще в 1828 году.Стычки Пушкина с матерью невесты продолжались в самые, казалось бы, идиллические дни подготовки к свадьбе:
- Вы должны помнить, что вступаете в наше семейство.
- Это дело вашей дочери, - я на ней хочу жениться, а не на вас!
Пушкин настаивал на том, чтобы их обвенчали до Великого поста. Но Наталья Ивановна напрямик ему объявила, что у нее нет денег на приданое. Поэт был в ярости. Он решает оставить затею с женитьбой и ехать в Польшу, где вовсю шли военные действия. В конце января 1831 года русская армия под командованием фельдмаршала Дибича вошла в Царство Польское для решения "домашнего старого спора славян". Пушкин объявил о своих намерениях московскому другу Нащокину и все напевал: "Не женись ты, добрый молодец, а на те деньги коня купи". Но все-таки купил не коня, а приданое.
"Через несколько дней женюсь. Заложил я моих 200 душ, взял 38.000, и вот им распределение: 11.000 теще, которая непременно хотела, чтобы дочь была с приданым - пиши пропало..." - вздыхает он в письме к Плетневу и добавляет: "Я упрям и должен был настоять по крайней мере на свадьбе". О любви и речи уже не идет.
Хронологию дальнейших стремительных событий, как ни странно, полнее всего запечатлел московский почт-директор, вдохновенный сплетник А.Я. Булгаков. "Ты рожден гусем, - писал Булгакову Жуковский, - т.е. все твое существо утыкано гусиными перьями, из которых каждое готово без устали писать с утра до вечера очень любезные письма". Пушкинское перо почт-гуся было крайне недоброжелательным. Достаточно вспомнить, что ему посчастливилось слушать у Вяземского, как Пушкин читал своего "Бориса Годунова". И вот отзыв в письме брату, петербургскому почт-директору: "Я познакомился с поэтом Пушкиным. Рожа ничего не обещающая". По тем временам, отзыв - сверххамский!
И вот 16 февраля Булгаков пишет со злорадством братцу: "В городе опять начали поговаривать, что Пушкина свадьба расходится; это скоро должно открыться: середа последний день, в который можно венчать". Но Булгаков недооценил стремительной и целеустремленной натуры поэта. С бала, где он танцевал и выделялся остроумием, Пушкин мчится в пять часов утра к приболевшей Натали. На следующий день закатывает для друзей мальчишник со свежей семгой. Биограф поэта Бартенев записывает: "Он читал свои стихи, прощание с молодостью, которых после Киреевский не видел в печати. Пушкин уехал перед вечером к невесте. Но на другой день, на свадьбе, все любовались веселостью и радостью поэта и его молодой супруги, которая была изумительно хороша". Один лишь Пушкин знал, чего стоила ему эта веселость!
Венчание состоялось накануне Великого поста 18 февраля (2 марта по новому стилю) в храме Святого Вознесения, как посоветовал Московский митрополит Филарет.
В самый день свадьбы Наталья Николаевна послала сказать одетому Пушкину, что все надо отложить - нет денег на карету. Это уже было даже не смешно. Пушкин опять послал денег...