Наши святыни

ЗОЛОТАЯ КЛЕТКА МУЗЕЕВ
В. Н. Тростников

    Пятьдесят икон из московского музея "Коломенское" поехали в Париж, чтобы стать экспонатами выставки "Душа России в ее иконах". Открывая выставку, бывший министр Шарль Паскуа, сказал, что "язык иконы доходит до сердца каждого". Радовалась и директор "Коломенского" Лидия Колесникова, с удовлетворением отмечая, что музей на этом ничего не зарабатывает: "Мы не любим коммерческих мероприятий, когда деньги заслоняют душу искусства". Казалось бы, что тут можно возразить - миссия дружбы дело благородное.
    Но если вдуматься в слова директора музея, возражения появляются. Первое, с чем невозможно согласиться, это утверждение, что искусство и коммерция - две вещи, так сказать, несовместимые. Это абсолютное лицемерие. Произведения искусства были, есть и будут объектами купли, продажи, авансирования, закладов, сделок, махинаций и спекуляций. Торговля ими - миллиардный бизнес, тесно связанный с функционированием всей кредитно-финансовой системы. Как только учетная ставка банков понижается, активность "Кристис" и "Сотбис" резко возрастает: люди вкладывают деньги в искусство, и эти деньги выявляют и фиксируют его, искусства, ценность для цивилизации. Произведение искусства повышает качество жизни его владельца и в этом смысле может быть названо материальной ценностью. Оно украшает его существование, тешит тщеславие - "ни у кого нет, а у меня есть!" - в зависимости от того, какой аспект больше ценится хозяином - эстетический или коллекционный. Искусство - одна из ценностей земного бытия, но вспомним Евангелие: Бог взял душу безумного богача, и собранное им в житницу зерно потеряло всякую цену. Искусство обслуживает человека, пока он находится в материальной оболочке, а если, лишившись ее, он продолжает свое существование, искусство становится ненужным. В этом еще один резон включать произведения искусства в круг материальных ценностей, понимая этот термин в расширительном значении.
Учитывая это, можно было бы сказать, что директор музея демонстрирует профессиональную непригодность. Ей бы по должности следовало выторговать у французов максимальную сумму, чтобы и бюджет музея укрепить, и в государственную казну внести лепту в виде налога со сделки, а она вместо этого ведет дилетантские разговоры о том, что "деньги заслоняют душу искусства", простительные витающему в облаках идеалисту, но не административно-хозяйственному руководителю. Однако патетика Лидии Колесниковой скорее всего была искренней и объясняется тем, что в глубине души понимает: иконопись, которую она отнесла к искусству, в действительности не искусство.
   Попробуем в этом разобраться. По внешнему виду икона - живописный портрет. Но есть принципиальное различие. На портрете изображают любую личность, а на иконе - только святых: людей, ангелов и Самого Бога. Если икону и можно назвать портретом, то это портрет жителя Небесного Царства, в котором временем служит вечность, т.е. все земные моменты, взятые вместе, поэтому икона соединяет нас не с прошедшей или грядущей благодатью, а с той, которая существует и в данный момент, с живой благодатью Царствия. Поэтому соединение здесь двустороннее: живая благодать может отозваться на наше прикосновение к ней через икону и через икону же дать нам ответ. И это не теория, а живая эмпирика, реальность, проявляющаяся в бесчисленных чудотворениях, исцелениях и утешениях, исходящих от досок, в поразительных феноменах мироточения, слезоточения, кровоточения и обновления. В одной только Москве постоянно мироточат десятки икон, и это может видеть всякий желающий, а по всей России их, наверное, тысячи. Икона отвечает нам, и сам факт ответа - достоверная информация о том, что рядом с нашим миром имеется иной мир, а раз эта информация поступает от христианских икон, значит, этот потусторонний мир именно таков, каким его изображает Евангелие. Произведения искусства улучшают нашу жизнь з д е с ь, икона улучшает нашу жизнь т а м, ибо побуждает нас спасать свою душу, чтобы войти в обители, где "несть болезни, печали и воздыхания, но жизнь бесконечная". Отличие, как видим, коренное. Искусство и икона - вещи разной природы. Что же касается условий, при которых икона становится окном, открытым в иной мир, то нам неизвестно ни одного случая, когда бы икона мироточила, чудотворила или каким-то иным способом разговаривала с людьми, находясь в музее или на выставке. Диалог бывает только в храме или в доме благочестивых людей. Драгоценное свойство иконы, состоящее в том, что она помогает нам заглянуть в уготованное для нас Небесное Отечество, услышать его призывный голос, не заключено с самого начала в доске и красках, оно возникает в атмосфере религиозного почитания, пения молитв, чтения акафистов, возжигания лампад и свечей и прочих проявлений веры и благочестия. Строго говоря, иконописец создает только портрет небожителя, а превратится ли он в икону, зависит от того, где доска будет находиться и какое к ней будет отношение.
   Допустима ли тут коммерция? Портрет святого становится объектом коммерции, если иконописец берет за него деньги, на которые кормит семью. Если икону приобретал коллекционер живописи, владелец галереи или музей, она так и остается портретом, и ее можно перепродавать, менять, возить по выставкам и любыми способами делать деньги, как делаются они на произведениях искусства. Это не предосудительно, но неразумно - то же самое, что забивать гвозди скрипкой Страдивари. Тысячи дельцов используют написанные яичной темперой на досках портреты небожителей для наживы, но это их личное дело, они неверующие, они не понимают, что портреты можно превратить в иконы, - ценность, не измеряемую никакими деньгами. Портреты святых, находящиеся в музее "Коломенское", уже были когда-то иконами, спасали людские души от погибели, и перестали ими быть именно потому, что находятся в музее, куда поместили их ограбившие церкви большевики. Лидия Колесникова инстинктивно чувствует этот комиссарский грех, и ее наивная попытка отгородиться от коммерции есть на самом деле желание отгородиться от этого греха. Она говорит, что иконы нельзя покупать и продавать, и это верно, однако она причисляет иконы к "искусству", и сама себе противоречит, так как искусство не есть икона, а всего лишь портрет, который, конечно, можно покупать и продавать...
   Несмотря на высказанные упреки, я испытываю к Колесниковой симпатию и хочу помочь ей избавиться от внутреннего дискомфорта, порождаемого ее служебным положением. Надо смотреть на пребывание икон в музее как на временное явление, верить, что настанет день, когда они вернутся в храмы и по мере сил приближать этот день. Хорошо, что иконы отреставрированы музеем, хорошо, что они хранятся в идеальных условиях влажности и температуры, но вечно держать их в золотой клетке недопустимо. Бесценные русские иконы должны жить полнокровной жизнью в православных храмах, и чем скорее это осуществится, тем скорее возродится к полнокровной жизни Россия.