Сознание и массовая психология

ОБРАЗЫ БУДУЩЕГО
Андрей АНДРЕЕВ

В периоды спокойного, эволюционного развития годы пролетают незаметно. Ну, скажем, многим ли отличался Советский Союз 1971 года от Советского Союза 1978 года? Разве что изменилась цифра на кумачовых плакатах - вместо "решений XXIV съезда КПСС" стали писать "решения XXV съезда". А так, в целом, все то же самое: Леонид Ильич посетил.., хлопководы перевыполнили.., металлурги добились.., в ГУМе "выбросили" партию итальянских сапог. А ныне - резкий слом!

С 1991 года наше время течет по-другому. Кажется, прошла целая жизнь, и всех нас вдруг перенесли в другую страну. Каким стало общество за эти годы? Не в плане экономики и социально-экономических отношений (об этом по понятным причинам и говорить-то не хочется), а в плане самочувствия и самосознания народа?
Чтобы ответить на эти вопросы, воспользуемся данными Российского независимого института социальных и национальных проблем.
Структурно российское общество предстает перед нами сегодня как общество со смещенными вниз статусными позициями. Статусный балл, который проставили себе сами россияне (опрос лета 1998 года) составил в среднем 3,5 по десятибалльной шкале: чуть выше нижней трети воображаемой социальной лестницы.
Границей, отделяющей относительную удовлетворенность своим положением от социальной ущемленности, по представлениям россиян, сегодня является доход 130-140 долларов на человека в месяц. Летом 1998 года выше этого порога находилось около 20 процентов населения, из них каждый двадцатый считал себя состоятельным человеком. К низшим слоям однозначно причисляла себя примерно 1/3 россиян. После финансового кризиса численность "низшего слоя" возросла до 2/3, а число тех, кто относительно удовлетворен своим материальным положением, сократилось не менее чем в 3-4 раза.
Как же менялись социальные позиции и социальные статусы россиян на протяжении последних лет? Судя по данным ряда исследований, 55 процентов признали себя проигравшими в результате реформ, а 7,8 процента - выигравшими. Разумеется, в этих оценках учитывались и нематериальные, в том числе идеологические факторы (общая открытость общества, свобода слова и политической деятельности, возможность путешествовать по миру и т.п.). Экономические тяготы заставили многих россиян существовать в режиме индивидуального выживания. Это привело к разрыву социальных связей, сокращению сферы общения, возросшей атомизации общества.
Но россияне ныне демонстрируют достаточно высокую степень единства в оценке отечественной истории, в трактовке функций и задач государства, в отношении к власти и государственным институтам. Практически для всех социально-демографических групп характерна высокая степень отчуждения от нынешнего положения дел в стране. Предметом общенациональной гордости являются в первую очередь события советской эпохи: победа в Великой Отечественной войне (свыше 80 процентов опрошенных), послевоенное восстановление страны (70 процентов), достижения космонавтики (около 60 процентов). В то же время личные права и свободы называют в качестве предмета гордости лишь 4-5 процентов опрошенных. Хотя многие согласны, что сегодня в России открылась возможность стать богатым человеком, большинство россиян воспринимает сегодняшний этап истории страны сквозь призму других категорий, таких как коррупция, бездуховность, неуверенность в своем будущем. Из всех общественных институтов наибольшим уровнем доверия в обществе пользуются те, которые символизируют нацию в ее исторической традиции - Русская Православная Церковь и армия. В целом последователями Православия считают себя около 55 процентов россиян.
Как известно, советская социалистическая Россия преобразовывалась в рыночную и "демократическую" методами "шоковой терапии". Чаще всего это понятие употребляют применительно к экономике. Однако по сути дела оно в не меньшей степени относится к духовной сфере. При деятельном участии "реформаторов" гайдаровского призыва российское общество было подвергнуто сверхмощному облучению со стороны Запада. На всех диапазонах информационного потока: американская рок-музыка, американские "звезды", французские колготки, немецкие прокладки и опять что-то американское - стандарты мужественности и женственности, критерии успеха, формальное уравнивание исторических религий с квазирелигиозными тоталитарными сектами.
Сочетание массированной пропагандистской обработки с демонстрацией "новых шансов" (как действительных, так и "иллюзорных"), безусловно, оказало заметное воздействие на сознание и массовую психологию - в особенности на тех, кто вступал в жизнь в первые годы "реформ". Однако важно, что несовпадение оценок, перепады минимумов и максимумов не перешли той грани, за которой начинается конфликт поколений и разрыв преемственности между ними. В частности, несмотря на навязываемый ведущими СМИ, особенно телевидением, культ потребительства, молодежь осталась верна основополагающему для русской ментальности приоритету духовного над материальным (скажем, интересная работа и возможность самореализации для нее в общем и целом важнее заработка и т.п.). Исходя из этого, можно достаточно уверенно констатировать провал попытки вырастить "поколение Пепси", полностью ориентированное на западные стандарты.
Более того, можно утверждать, что, сохраняя традиционную для себя этнокультурную терпимость, русские в последнее время стали мыслить "более национально". Так, большинство опрошенных считали бы нежелательным избрание Президентом России человека нерусской национальности. Культурно-исторические особенности российской цивилизации и государственности стали восприниматься населением как безусловная ценность. На вопрос, подходит ли нашей стране западная система ценностей, ныне отрицательно отвечают до 2/3 опрашиваемых. Еще большее число россиян считает, что государство должно не просто "функционировать", как на Западе, но и задавать определенные общенациональные цели, своего рода "образы будущего". Прагматическая западная установка, что надо "просто жить", приемлема лишь для 1,9 процента российских граждан.
В свое время кризис командного социализма расколол страну на два непримиримых лагеря, противостояние которых заставляет вспомнить знаменитые слова британского премьера Дизраэли о "двух нациях" в одной нации. Однако в середине 90-х годов вектор массовых настроений сменился на противоположный. Люди разных убеждений одинаково почувствовали себя обманутыми и ограбленными. Совместно пережитый негативный опыт усилил общее чувство Родины, вызвав к жизни процесс реконсолидации. В обществе формируются соответствующие этому социальные запросы, в первую очередь запрос на "новый патриотизм" и социально ориентированное государство. Этот сдвиг в настроениях, эти общественные ожидания вряд ли можно удовлетворить одними только простыми "кадровыми перестановками". Судя по всему, Россия вновь стоит на пороге глубоких перемен.