ДОРОГАМИ ТАДЖИКИСТАНА

"...ПРАЗДНИК СО СЛЕЗАМИ НА ГЛАЗАХ"
Военно-транспортные самолеты, натужно гудя, опускались на раскаленную полосу Душанбинского аэропорта. Гости собирались на праздник. 55 лет назад, 1 июня 1943 года, в боях под Ленинградом была сформирована 201-я мотострелковая дивизия. А в 1945-м, после разгрома немцев в курляндском котле, дивизия была передислоцирована сюда, в Таджикистан. За плечами у нее три войны: Великая Отечественная, Афганская и эта, еще не законченная, имя которой - миротворческая миссия в Таджикистане. И еще неизвестно, что лучше - "афганский синдром" или "синдром миротворца", когда надо ухитриться выполнить боевую задачу без единого выстрела...
За три дня до юбилея произошло очередное убийство российского офицера Анатолия Филипповича Бушинкина. Его застрелили на глазах у жены и ребенка, в утреннем городском многолюдье. Уже более 150 человек погибли вот так в "мирное" время от рук убийц, имена которых, по мнению многих офицеров дивизии, прекрасно известны правоохранительным органам Таджикистана. Но перед судом еще не предстал никто. Говорят, что убивают, когда не удается склонить офицера на сделку с оружием. Есть и другая версия - это своего рода "прописка" бандитского молодняка за право вступить в вооруженную группировку.
И все же юбилей состоялся. В парке Победы, в Душанбе, ветераны дивизии, русские и таджики, возложили цветы в память о погибших. Сегодня в Таджикистане 201-я российская мотострелковая дивизия - единственный гарант хрупкого мира и единственный серьезный враг для тех, кто любой ценой хочет его взорвать.
С 1992 года она проводит колонны с гуманитарной помощью и семьями беженцев, разминирует и восстанавливает дороги, стальным щитом сдерживает враждующие группировки от хаоса гражданской войны. Командир 191-го полка Хасанш Баксанов, у виска которого бандиты неоднократно держали пистолет, и только чудо всякий раз спасало его от смерти, с нескрываемой иронией заметил: "Говорят, здесь есть еще некие миротворческие силы. Батальоны из Казахстана, Узбекистана, Киргизии. Но я их ни разу не видел и не знаю даже, чем они занимаются".
У себя дома, в России, мы часто неправильно понимаем те процессы, которые происходят сегодня в Средней Азии. Нам кажется, что все уже потеряно и больше нечего там делать. Пресса шумит о моджахедах, которые вот-вот неудержимым потоком хлынут сюда, заражая всех своим фанатизмом. Это не так. У талибов хватает проблем с другими претендентами на власть в Афганистане. А население Таджикистана с чувством сожаления вспоминает об утраченном Советском Союзе, о тысячах русских, немцев, татар, покинувших республику. Разговоры об "оккупантах" закончились, но сделанного уже не воротишь. Теперь пришли другие - на базе богатейшего некогда "Таджикзолота" создано СП "Заравшан" совместно с англичанами. И что такое колониальное, оккупационное отношение - таджики узнали только сегодня: никогда англичанин не протянет таджику руки, а если обстоятельства и вынудят его сделать это, то только в перчатке: британская спесь не позволяет иначе.
Да, русские уходят с Востока. Но это отступление лишь эпизод в драме конца XX века, когда почти всюду одолевает зло, и поэтому добрым, открытым, человеческим отношениям здесь тоже не место. От этой беды никто не испытывает чувства радости, напротив - утраты. Поэтому за союз с Россией выступает не только правительство Таджикистана, но и лидеры объединенной оппозиции. В 1996 году, во время подписания соглашения по межтаджикскому национальному примирению, агенты ЦРУ предлагали им деньги в обмен на требование о выводе из республики российских миротворческих сил. Но здесь уже научились разборчиво относиться к таким посулам. Превратиться во второй Афганистан больше не хочет никто - в этом национальный интерес Таджикистана. А что касается России, то здесь в геополитическом плане - болевая точка на карте всей Средней Азии. Уход российских войск отсюда оголит наши границы вплоть до Оренбурга, приведет к новому кровавому переделу на Востоке, с активным вмешательством Пакистана и Саудовской Аравии.
А для того, чтобы понять значение 201-й дивизии для русского населения, оставшегося здесь, не нужно быть политиком. В Таджикистане еще проживает около 200 тысяч наших соотечественников. Большинство из них немощные старики, приехавшие сюда когда-то строить заводы и целые города, учить детей и добывать полезные ископаемые. Сегодня их пенсий, в лучшем случае, хватит на то, чтобы купить двадцать пшеничных лепешек или десять килограммов картошки. Чтобы как-то выжить, приходится распродавать последние вещи, простаивать в очередях за бесплатным обедом.
В центре Душанбе встречаются еще молодые славянские лица. Здесь в прошлом году был открыт славянский университет, дипломы об окончании которого действительны и в России. Это приостановило отток русскоязычных специалистов из республики. Но самой надежной опорой остается 201-я дивизия. Один вопрос о ее возможном выводе вселяет в глаза людей тревогу.
"Мы ведь останемся совершенно беззащитными, - отвечает Лена, студентка второго курса филологического факультета, - тогда остается только уезжать отсюда".
Дорого не только это ощущение относительной безопасности, но и то, что в дивизии могут служить жители республики, получившие российское гражданство. 1000 российских рублей контрактника - возможность прокормить всю семью.
Дивизия стала средоточием всей русской жизни в Таджикистане. И ее 55-летний юбилей превратился в настоящий народный праздник.

РУССКИЙ ДОМ В ДУШАНБЕ
Есть здесь и свой русский дом. Официально у него другое название - дивизионная газета "Солдат России", но по сути это, конечно же, и русский дом тоже.
Глава этого дома подполковник Александр Рамазанов. По отцу он лезгин, по матери - терский казак, а по духу - православный воин. Пять лет прослужил в Афганистане, а в Таджикистан перевелся из достаточно спокойного Ленинградского военного округа, когда увидел, что других добровольцев больше не находится. Здесь, быстро соорудив в тени тутовых деревьев палаточный городок с печатными станками, он стал выпускать газету, ставшую вскоре рупором всей русской жизни в Таджикистане и за его пределами.
"А о чем еще писать?- улыбается Александр Энверович, разворачивая передо мной пахнущий свежей типографской краской газетный лист. - О том как ефрейтор Иванов стреляет метко? Так мы пишем об этом. Но ведь мы здесь представляем интересы всей России, которые, кстати, полностью совпадают с интересами Таджикистана".
"Из письма к другу" - рубрика газеты "Солдат России"
Малое: верить в то, что судьба Родины решается там, где находишься ты.
Многое: верить в то, что миссия твоя исключительна и каждый твой неверный шаг в сто крат усилит врага.
И еще: нужна любовь.
Всякий, кого судьба забрасывает в Душанбе, будь то художник, журналист или беженец, неизменно оказывается у Рамазанова. Приходят сюда, потому что формального подхода к чужим проблемам здесь не существует. И если это в их силах, всегда постараются помочь. Вот и Михаил тоже обрел в редакции свой дом. За свои двадцать с небольшим жизнь успела его как следует поломать. Рос в детдоме, беспризорничал, скитаясь по вокзалам, потом его забрали в армию Таджикистана, откуда на два года угодил в плен к моджахедам. Там из него попытались выковать воина ислама, насильно обрезали, заставляли растить бороду. Но невысокого роста, русоволосый паренек проявил неожиданную стойкость. Бороду всякий раз сбривал, а командира отряда настойчиво просил отпустить его на волю. Мишу и запугивали, и уговаривали, обещая жену, скот, машину, но он оставался непреклонным. Наконец, устав от его назойливости, отпустили восвояси. И он, очутившись на свободе, вскоре прибился к дивизионной газете, где его приняли как сына полка.
Не так давно в дивизионной церкви во имя Георгия Победоносца Михаил был крещен в православную веру.
В редакции никогда не бывает пустынно. Вот и сейчас вторые сутки на чемоданах сидит семья археолога Нефедова. Отец и мать более пятнадцати лет проработали в Академии наук Таджикистана. Двое малышей, мальчик и девочка, то хныкают, то забываются в игре, бегая друг за дружкой по усыпанным гравием дорожкам. Только что Нефедовы вернулись из аэропорта, откуда второй раз безуспешно пытались улететь в Россию. Они беженцы, уезжают насовсем, но их не берут на борт военных самолетов, отбывающих полупустыми, несмотря на все уговоры сотрудников редакции. "Халявы не будет" - таков ответ летчиков на все их просьбы.
Это на словах легко говорить, что мы такие добрые, мы всем помогаем. На самом деле русские болеют нетерпимостью друг к другу. Мы это почувствовали в полной мере и, к сожалению, не только на себе".
Александр Энверович слушает и, сморщившись, трет себя по затылку, видимо, соображая, что еще можно предпринять, чтобы все-таки посадить в самолет семью археологов. Убегает куда-то звонить...

"ПЕРЕДАЙТЕ РУССКИМ ОТ МЕНЯ - СПАСИБО!"
На стареньком редакционном "Москвиче" выезжаем из Душанбе в сторону афганской границы. Дорога все круче уходит в горы. За мелководной, но широкой рекой Кофарниган появляются какие-то вооруженные люди в камуфляже. Повелительным жестом приказывают остановиться. Наш водитель Салех упрямо едет дальше. Поравнявшись с "военным", что-то коротко бросает ему на таджикском и сразу трогает дальше. Я недоуменно спрашиваю:
- Это что, правительственные войска?
- Это воры! - коротко отвечает Салех.
Николай Шрамко, корреспондент газеты "Солдат России", сидящий сзади, поясняет:
- Местные боевики деньги зарабатывают для своих командиров.
Следующие тридцать километров, подскакивая на колдобинах, едем без приключений. Только Салех ворчит: "Был Союз - были дороги. Союз пропал - дороги пропали".
На самом деле, здесь почти до каждого кишлака, даже у самой границы, была проложена асфальтированная дорога. Да и строения вокруг - из кирпича и бетона. Невольно подумалось, что в центре России такое редко увидишь.
Наконец, отваливается глушитель. Салех кое-как дотягивает до ремонтной эстакады.
Как-то отремонтировавшись, трогаемся в путь. По дороге заворачиваем в Ходжамостон, еще недавно - поселок Куйбышевский. Здесь находится вспомогательная школа-интернат. Не успели остановиться у ворот, как белокурый мальчишка лет десяти выглядывает из-за забора и громко кричит: "Тетя Шура! СНГ приехало!"
Наверное, это единственное место, где слово СНГ еще имеет какой-то вес. СНГ значит - миротворческие силы. Миротворческие силы это - 201-я дивизия.
В прошлом году наши воины привезли в интернат продукты, теплую одежду. Кто-то стриг детей, кто-то мыл их в наскоро сооруженном душе, кто-то проводил дезинфекцию жилого корпуса, "прожаривал" от вшей матрасы и белье.

ГРАНИЦА
БТР резко уходит вверх на горку, туда, где расположен наблюдательный пункт третьего батальона. Облако пыли рассеивается и как на ладони - зеркальная поверхность Пянджа, разделяющего СНГ и Афганистан.
Это самая южная точка Таджикистана. Если немного подождать, пока солнышко взойдет повыше, то можно будет жарить яичницу на броне БТРа. Прошлым летом в самое пекло замерили температуру: +70 на солнце, +63 в тени.
Справа и слева от нас - пограничные заставы. Они стерегут проходы наркоторговцев и прорывы моджахедов. В случае нападения на пограничников и должен выступить третий батальон. Но главная его задача - осуществление переправы. По соглашению между правительством Таджикистана и оппозиции из Афганистана возвращаются беженцы и боевики, которых гражданская война выгнала из республики. Но пока заминка. На той стороне реки в порту Шерхан засели талибы, выбившие оттуда солдат Дустума. Талибы не пропускают беженцев. А таджикские боевики сами не идут, требуют, чтобы им разрешили не сдавать оружие на переправе. А это опасно.
В батальоне у подполковника Сергея Сергеевича Реброва "сухой закон". И по уюту этот лагерь на границе с Афганистаном может дать сто очков вперед многим частям Московского военного округа. Здесь есть электричество, провод протянули от ближайшего кишлака. Горячая и холодная вода, баки привезли из соседнего колхоза. Солдатская душевая с нехитрыми распылителями, сделанными из пустых консервных банок. Палатки оборудованы дверьми, на полу выстелены доски. В клумбах по окопам растут кактусы и пальмы. А рядом устроили спортивную площадку, где по вечерам, если есть время, солдаты и офицеры играют в волейбол.
В командирской палатке, на краешке аккуратно заправленной койки присел Сергей Сергеевич, угощает "фирменным напитком" - чаем, заваренным на верблюжьей колючке. Утоляя жажду, ведем беседу:
- Настоящая служба у нас только в горячих точках. Здесь есть возможность почувствовать себя не просто каким-нибудь "паркетным" офицером, а по-настоящему военным.
- Если бы здесь не стояли наши российские солдаты, как бы ситуация могла развиваться? - спрашиваю я.
- Думаю, был бы беспредел, потому что все эти вооруженные группировки просто-напросто пересекали бы границу в удобных им местах...
В палатке минометчиков ребята, укрытые марлевыми сетками от комаров, смотрели по видео "Иван Васильевич меняет профессию". Лица веселые и спокойные, какие бывают у людей, которым не будет завтра стыдно за прожитый день.
"Казань брал. Ревель брал. Шпака не брал..." - объяснял на экране милиционерам Иван Васильевич. В палатке раздался дружный смех. И вся Россия в этот момент видна была лучше, чем из самой гущи официальных событий такой далекой и такой близкой Москвы.
Андрей Викторович ПОЛУШИН