Мария Георгиевна ЖУКОВА
"Твой есмь аз..."

"Безверное войско учить - что перегорелое железо точить".
А.В. Суворов

Величайший полководец, истинный христианин, отец солдатам, завещавший, как гласит предание, написать на своей надгробной плите слова" здесь лежит Суворов". Просто "Суворов", и этим все сказано. Так написать завещал человек, имевший титулы: Рымникский, светлейший князь Италийский, граф Российской и Римской империи, генералиссимус российских морских и сухопутных войск, фельдмаршал австрийских и сардинских войск, Сардинского королевства гранд и принц. Награжденный за выдающиеся боевые заслуги высшими российскими и зарубежными орденами: святого апостола Андрея Первозванного, св. Георгия 1 степени, св. Владимира 1 степени, св. Александра Невского, св. Анны 1 степени, св. Иоанна Иерусалимского, австрийского - Марии Терезы 1 класса, прусских - Черного Орла, Красного Орла и "За достоинство", сардинских - Благовещения и св. в. Маврикия и Лазаря, баварских - св. Губерта и Золотого Льва, французских - Камельской Богородицы и св. Лазаря, польских - Белого Орла и св. Станислава.
В день празднования 100-летия со дня кончины Александр Васильевич Суворов был назван "русским Архистратигом". Как святой Архистратиг Михаил - вождь воинства Небесного, так и Суворов - вождь воинства земного, всегда ставящий на первое место веру в Бога, которая крепко связывала его с "витязями-офицерами" и "чудо-богатырями", солдатами, и помогала одерживать блестящие победы над врагами.
Все одержанные в прежние времена победы русских над врагами, в несколько раз сильнейшими и более к войне подготовленными, сопровождались великим подъемом религиозного чувства воинов. Помощь Божия венчала наших благочестивых предков победой. Суворов, как никто, сознавал это. Он говорил: "Безверное войско учить - что перегорелое железо точить". Молитвой он всегда подготавливал солдат к битве и одерживал блистательные победы.
В своем завещании потомству Суворов писал: "Всё начинайте с благословения Божия и до издыхания будьте верны государю и Отечеству". Его тетрадь "капральских бесед" начиналась советом: "Молись Богу, от Него победа!", а далее приводилась обязательная для каждого воина молитва: "Пресвятая Богородице, спаси нас! Святителю отче Николае Чудотворче, моли Бога о нас!" и пояснялась так: "Без сей молитвы оружия не обнажай, ружья не заряжай, ничего не начинай!" Плодотворность этого совета особенно выразилась в итальянскую кампанию, где на семьдесят пять убитых врагов приходился павшим только один русский солдат. Более того, солдаты, которые имели несгибаемую веру и молились, оставались невредимы и даже не имели обморожений во время перехода через Альпы, те же, которые такой веры не имели, отмораживали и руки, и ноги. О таких Суворов говорил: "Они Богу неугодны..."
В "капральских беседах "говорится: "Короток взмах сабли, короток и штык, а врагу смерть; Божия же помощь быстрее мысли воину доблестному; посему просящего в бою пощады - помилуй, кто мститель - тот разбойник, а разбойникам Бог не помощник!"
Как понимал Суворов воинскую присягу? Нынешнее объяснение присяги говорит, что присяга есть клятва и кажется поэтому слабодушным только "цепью", приковывающей их насильно к исполнению долга. Суворовское же объяснение присяги говорило прямо к сердцу: "Один десятерых своею силой не одолеешь, помощь Божия нужна! Она в присяге: будешь богатырь в бою, хоть овцой в дому; а овцой в дому так и останешься, чтобы не возгордился..." Такое истолкование присяги, как завета с Богом, ободряла слабодушных, которые познавали, что в бою получат и храбрость, и силу.
Суворов говорил, что не руки, не ноги, не бренное человеческое тело одерживают на войне победу, а бессмертная душа, которая правит и руками, и ногами, и оружием, - и если душа воина велика и могуча, не предается страху и не падает на войне, то и победа несомненна, а потому и нужно воспитывать и закаливать сердце воина так, чтобы оно не боялось никакой опасности и всегда было неустрашимо и бестрепетно!
Суворов был непоколебим в своем уповании на Бога. В этом следует искать источник его гениальности как полководца. Озарение свыше и сила от Господа воинств дарованы были душе "ведущей воскликновение." Например, при Требии, в решительный момент, когда никакая тактика не помогала, Суворов, спрыгнув с лошади, пал ниц на землю и в молении к Богу пробыл в таком положении несколько минут, потом быстро дал такие приказания, что русские победили.
Убежденный, что молитва, привлекая помощь Божию, много укрепляет человека и сильно поднимает его дух, Суворов ни одной битвы не начинал и не оканчивал без молитвы. Пред битвою помолясь Богу и благословив всех, он кратко, но сильно напоминал всем обязанности к Богу, к государю и Отечеству. Как молитвенно готовились воины суворовской армии к битве, говорит следующий пример: перед штурмом Праги (предместья Варшавы) в польскую кампанию 1794 года, с наступлением ночи солдаты надели чистое белье и, поставив у костров ротные и полковые образа, молились об укреплении сил на предстоящее дело и о даровании победы.
Особенной торжественностью отличались богослужения после победы. Каждую победу, каждую удачу Суворов приписывал Подателю всех благ и тотчас спешил в церковь, где на клиросе пел с певчими. По убиенным воинам после сражений служились в присутствии Суворова и всех офицеров панихиды, после которых он в назидание живым воинам нередко говорил короткое слово в память о павших.
Все награды за одержанные победы, привезенные от "матушки-царицы" Суворов обыкновенно после обедни сам вносил в алтарь на блюде и просил священника окропить их святой водой, а потом, собственноручно в церкви возлагал на всех генералов и офицеров, удостоенных монарших милостей. Каждый из награжденных был вызываем, становился на колени, крестился, целовал знак отличия, после чего Суворов, вручая орден, благословлял награжденного. А сам любил, когда на него самого полученная награда была возлагаема священником (например, за сражение на Требии).
При сборе войск в лагере и в военное время Суворов часто присутствовал при утренней и вечерней заре и сам, сняв шапку, читал молитву "Отче наш".
Вот, что говорится о нем в книге "Дух великого Суворова", изданной в Санкт-Петербурге в 1808 году:
"Суворов весьма набожен, соблюдает с величайшей искренностью все обряды и смотрит, чтобы это было так и в его армии. В Варшаве один капитан сократил молитву, которую должен был читать перед гауптвахтою во время вечерней зари, чтобы скорее оттуда уйти. Фельдмаршал услышал это и приметил пропуск. Он начал ужасно бранить офицера: "Бессовестный, бесчувственный человек! Ты хочешь обмануть Небо, ты хочешь, конечно, обмануть меня и императрицу! Зачем ты здесь, я прогоню тебя!"
Суворов учил солдат не бояться смерти, ибо они отдают жизнь за "Дом Богородицы", какою всегда виделась русскому человеку родная земля. Верой в Бога проникнуты все его приказы и наставления. Вот некоторые:
"Вали на месте! Гони, коли - остальным давай пощаду! Грех напрасно убивать! Они такие же люди. Умирай за Дом Богородицы! За Матушку! За Пресветлейший дом! Кто остался жив, тому честь и слава!.. Обывателя не обижай! Он нас поит и кормит. Солдат не разбойник". "Солдату надлежит быть здорову, храбру, тверду, решиму, правдиву, благочестиву! Молись Богу! От Него победа! Чудо-богатыри! Бог нас водит, Он нам генерал". "Помилуй Бог! Мы русские - Богу молимся: Он нам помощник; Царю служим - он на нас надеется и нас любит, и нас наградит... Кого из нас убьют - Царство Небесное! Церковь Бога молит. Останемся живы - нам честь, нам слава, слава, слава!"
Суворов был родным сыном России, сердце его билось русской кровью и в соответствии с сердцем действовал разум. Патриотизм его был живой, горячий. Он любил все русское, внушал любовь к Родине и повторял, что гордится тем, что он русский.
Солдаты понимали Суворова с полуслова, с одного взгляда и жеста. Великий полководец обладал искусством воздействовать на душу солдатскую, словом. Он не пропускал ни одного случая к возбуждению в подчиненных своих духа чести и мужества. Он мог смело сказать: "Братцы! Вы богатыри! Неприятель от вас дрожит! Вы русские!", - и сердца солдат наполнялись мужеством от этих слов. Его девизы, ставшие непреложными истинами для воинов - "русские не сдаются", "русские не отступают", "отступления не будет" - возбуждали духовное достоинство солдат.
Можно без преувеличения сказать, что мало найдется в мировой истории полководцев, у которых так сильно было бы развито нравственное начало, как у Суворова. В его милосердии, целомудрии, простоте, таилась огромная сила. Считая строгую нравственность обязанностью христианина и воина, он полагал недопустимым даже произнесение двусмысленных слов в своем присутствии. Его добродетельная жизнь прогоняла всякое подозрение, что благочестие его было неискреннее. По свидетельству историков Суворов, свято чтивший добрые обычаи предков и видевший в них залог добродетели, любил нарочно усиливать, увеличивать в глазах других все, что начинало казаться устаревшим и обветшалым (время Суворова отличалось развитием либеральных идей). Он прибегал регулярно к церковным таинствам, молился, проезжая мимо у церкви, клал земные поклоны перед образами, строго держал посты, крестился, входя в комнату, садясь за стол. Во всем житье своем хранил патриархальную простоту старины.
Биограф Суворова А. Петрушевский отмечает, что в поклонах его не было никакой утрировки, а выражалось обычное благочестие, искренняя вера и ревностное исполнение церковных обрядов.
Суворов начинал и заканчивал день молитвой. Перед обедом его адъютант читал "Отче наш". Каждый из гостей должен был отвечать "аминь". Особую ревность имел полководец к церковной службе. На рассвете всегда шел в церковь, где молился за утреней и обедней. Во время службы сам читал Апостола и пел на клиросе. Благочестие его проявлялось и в постоянных заботах по содержанию старых и сооружению новых церквей. "Я и всех своих оброков на сей предмет нимало не жалею", - говорил Александр Васильевич. Наряду с хлопотами о церковных зданиях, утвари, Суворов обеспечивал и денежное содержание притча.
Александр Васильевич был чрезвычайно скромен в своих потребностях, порицал роскошь, указывая на ее растлевающее действие. Он вел простую жизнь солдата не из-за какого-то расчета, но лишь потому, что находил ее для военного человека единственно подходящей и твердо верил: военному человеку не нужно много имущества, ибо оно отнимает у него мужество. Его аскетизм выделялся на фоне увлечения придворной знати сооружением дворцов, парковых ансамблей, земного "парадиза", что знаменовало собой попытку изменить духовный идеал Руси.
Современный Суворову историк Антинг, написавший о нем книгу, жил с Александром Васильевичем несколько месяцев в Херсоне. Он писал: "Любовь к Отечеству и ревность сражаться за его славу служат сильнейшими побуждениями неутомимой его деятельности и он жертвует оному всему прочими чувствами, не щадя ни своего здоровья, ни жизни". Вот некоторые подробности его жизни, описанные Антингом. "Образ жизни Суворова в Херсоне показывает в нем человека веселого и общительного. Он праздновал все торжественные дни, обходя лишь свои собственные именины и день рождения. На масленице катался с гор и давал у себя звание вечера с танцами, где и сам танцевал. На Пасху шел в церковь с толпою офицеров и из церкви возвращался вместе с ними домой разговляться, для того же приезжали к нему высшие чиновники города и почетные гости".
Некоторые особенности повседневной жизни Суворова записаны со слов одного из его служителей. Вставал Суворов очень рано, камердинеру Прохору приказано было тащить его за ногу, если поленится вставать. Затем он обливался холодной водой, потом следовало духовное пение по нотам, после чего он отправлялся по делам службы. В Великий пост в его комнатах почти ежедневно отправлялась церковная служба, при этом Суворов прислуживал дьячком. В церкви на Пасху христосовался со всеми и раздавал красные яйца.
Живя в селе Кончанское в опале, Суворов решает уединиться в монастыре. В одном из своих писем он говорит: "Со стремлением спешу предстать чистою душою перед Престолом Всевышнего". В другом: "Усмотря приближение моей кончины, готовлюсь я в иноки". Переходя от слов к делу, он пишет в декабре 1798 года императору Павлу:
"Ваше Императорское Величество, всеподданнейше прошу позволить мне отбыть в Нилову Новгородскую пустынь, где я намерен окончить мои краткие дни в службе Богу. Спаситель наш один безгрешен..." Под прошением подпись: "всеподданнейший богомолец, Божий раб". Но судьба готовила ему Итальянский и Швейцарский походы.
После знаменитого Швейцарского похода в феврале-марте 1800 года Суворов почувствовал себя больным и слег в Кобрине. Император Павел узнал про его болезнь и прислал к нему своего лейб-медика Вейкарта. Но больной и слышать не хотел его усиленных просьб оставить постную пищу (был Великий пост) и есть скоромную. Он даже как-то раз сказал ему: "Мне нужна деревенская изба, молитва, баня, кашица и квас - ведь я солдат". Доктор на замечание возразил, что он, Суворов, не солдат, а генералиссимус. "Правда", - отвечал Суворов, - "но солдат с меня пример берет!" Суворов ревностно посещал церковные службы, несмотря на болезнь, клал земные поклоны, и даже Вейкарта заставлял, хотя тот и не был православным. Сохранились лишь заключительные слова составленной Суворовым в то время записки: "Будь христианин, Бог Сам даст и знает, что когда дать".
Беспокоясь о судьбе сына Аркадия, больной Суворов пишет для него десять заповедей, которые начинались словами: "Почтение Бога, Богоматери и святых состоит в избежание от греха, источник его ложь, сей товарищи - лесть, обман".
Наконец, всем сердцем обратившись к Богу, Александр Васильевич пишет "Канон Спасителю и Господу нашему Иисусу Христу", который заканчивается словами:
"Се на умоление предлагаю Тебе, Господи, Матерь Твою Пречистую и всех от века Тебе угодивших. Молитва их у Тебе много может. Приими ходатайство их за меня недостойного. Не вем уже, что более Тебе изрещи: Твой есмь аз и спаси мя".
Перед смертью, причастившись Святых Христовых Таин, Суворов произносит полные истинного смирения последние в своей жизни слова: "Долго гонялся я за славой - всё мечта. Покой души - у Престола Всевышнего".