Русские струны

Ольга Константиновна КРАЕВА
Россия будет такой, какими будем мы…

На Международном музыкальном конкурсе в Японии, студент Московской консерватории Петр Дмитриев стал победителем в сложном состязании пианистов. Диплом Лауреата первой премии, Золотую медаль и главный приз от имени императорской семьи ему вручил принц Такамадо.
О триумфе молодого русского пианиста писали все японские газеты. Что же касается Отечества, то "Русский Дом" будет первым журналом, который на своих страницах открывает это имя: Петр Дмитриев.
Мы встретились с ним в конце зимы в Рахманиновском зале Московской консерватории на Фестивале искусств "Россия православная". Тогда этот концерт почтил своим присутствием Патриарх Всея Руси Алексий II. В этот вечер большой хор под управлением профессора Виктора Попова исполнял "Всенощное бдение" московского композитора Георгия Дмитриева - отца молодого пианиста.
В коротком антракте нам удалось поговорить.
- Значит, Петр, ваша встреча с русской музыкой началась в родном доме, в семье?
- Да, мама у меня певица, а отец композитор. У него много духовных хоровых произведений… И еще - он один из основателей Общероссийского общественного движения "Россия православная". Кстати, этот фестиваль - идея Русского музыкального товарищества.
- А кому принадлежала идея сделать из вас пианиста?
- Я сам сел за рояль в 5 лет. Играл с удовольствием. И родители отвели меня в Центральную музыкальную школу при Московской консерватории к Анне Даниловне Артоболевской. Сначала я учился у нее, затем у Бакулова. С семи лет начал ездить с концертами по стране. В Италии, на юношеском конкурсе пианистов получил вторую премию. Ну и вошел во вкус, как говорится.
- Я уже побывала на нескольких ваших концертах и поняла, что вы продолжатель традиций русской пианистической школы.
- Да, в последнее время я играю только русскую музыку. Вы заметили, наверное, как редко звучат на родине Глинка, Мусоргский, Калинников. Все самое ценное, самобытное сейчас в забвении. Сейчас мне ближе всех Сергей Васильевич Рахманинов. Это гениальный композитор и непревзойденный пианист, ему удалось в своем искусстве раскрыть душу России, нашего великого народа, природы нашей неповторимой…
Я часто слушаю записи его фортепианных концертов, но играю по-своему, как вижу и думаю. Хотя четко следую партитуре. И всегда советуюсь со своим профессором Львом Николаевичем Наумовым.
- В Японии, на Международном конкурсе, вы тоже играли Рахманинова… Это как бы ваш хранитель-талисман. Поэтому, наверное, и победили? А, может быть, японцы вам просто симпатизировали? Молодой, яркий, обаятельный…
- Нет, это исключено. Конкурс в Токио по условиям очень суров. В жюри были крупные музыканты из разных стран мира. Кроме отборочного, было еще четыре тура. На первый тур прошли 60 пианистов со всего мира. Оценки членов жюри были анонимными, баллы суммировали компьютеры. Они оставались до конца неизвестными даже для арбитров. Это очень хорошая система. Она полностью исключает всякую симпатию или другую предвзятость.
Когда я узнал, что победил в этом честном состязании, первым делом помчался звонить в Москву маме с папой. Они поначалу не поверили, думали, я их разыгрываю…
- А что за слухи были о каком-то рояле, будто бы подаренном вам принцем Такамадо?
- Был рояль. Только в виде удивительного хрустального кристалла, внутри которого так искусно преломляются лучи, что, как не повернешь, а изображение рояля не пропадает. Этот приз от императорской семьи был дополнением к Золотой медали и диплому Лауреата первой премии.
- Петр, но Россия велика и в ней поклонников русской классики больше, чем мы думаем… Интересно: в каком-нибудь тихом Торжке вы играли бы с таким же вдохновением, как в громадном Токио?
- В Торжке я не был, но по России поездил немало. Один из последних моих концертов был в Сургуте Тюменской области. Прекрасная, образованная публика, ясные открытые лица!.. Уверяю вас, что ценители музыки этого города ни в чем не уступают столичным. Я волновался там сильнее, чем в Большом зале Московской консерватории. Сибирь - такой неожиданный край! Там столько подлинной интеллигенции, столько поклонников высокого искусства. Другое дело, что в последние годы возможности этих людей наслаждаться любимой музыкой сократились из-за отъезда многих музыкантов за рубеж, распада многих известных коллективов, высоких цен на билеты. Но радостные моменты все равно есть. Например, наш большой симфонический оркестр имени Чайковского под управлением Владимира Ивановича Федосеева, который придумал такие "общедоступные абонементы" с символической стоимостью. И все его концерты проходят в переполненных залах. Вы заметили, и на фестиваль "Россия православная" попасть было не так-то просто.
- Вы, наверное знакомы с библейской заповедью "Не сотвори себе кумира". Но не думаю, что у вас в музыке кумира нет.
- У меня есть образцы для подражания. И не только в музыке, но и в истории, в искусстве. Прежде всего - это Александр Васильевич Суворов. Затем Пушкин, Чайковский, Суриков. Они любили Россию. Они верили в нее. И умножали ее славу.
- Вам, двадцатилетнему, какой видится Россия в будущем?
- Россия будет такой, какими будем мы. Она слава Богу, просыпается. Уныние уходит. Крепнет православие. Открываются храмы. В среде русских музыкантов возникает такое движение, как "Россия православная". Я уверен: традиции великой русской культуры, которые мы сохраним, будут необходимы России в будущем.
- Вы так вдохновенно говорите об этом! Но ведь многие известные вам музыканты, едва прикоснувшись к славе, покидают Родину. И сегодня их имена значатся только в заморских афишах. У вас нет соблазна повторить их путь?
- А вы заметили, с каким благоговением, - на время оторвавшись от своего западного уюта, - уже, как гости, они поднимаются на сцену Московской консерватории? Они уверяют, что лучшего зала не видели - такого близкого и отзывчивого. Но у нас, русских музыкантов, все-таки по отношению к ним остается в душе трещина… Силы-то им дала русская земля, наша бескорыстная школа. Оторваться от России - это беда великая. Я не собираюсь отрываться. Здесь я дома.
- Вы много работаете. И, бывает, устаете. О чем обычно думаете, закрыв глаза на минуту-другую?
- О тихой русской избе на берегу реки. В ней - только печка и рояль… И за окном спокойно шуршат летние грибные дожди…