|
МИТРОПОЛИТ АРСЕНИЙ И ЕКАТЕРИНА II
Протоиерей Александр Шаргунов
Митрополит Арсений (Мацеевич) родился в 1697 году в семье священника. В 1716 году принял монашество и рукоположен во иеродиакона; в 1716 году закончил Академию, в которую был зачислен в 1723 году проповедником в сане иеромонаха. С 1728 по 1729 года - он в Киево-Печерской лавре. В 1730 году иеромонах Арсений уехал для проповеди в Тобольск. В 1734 году был членом экспедиции, открывавшей морской путь на Камчатку. С 1737 по 1742 год - законоучитель, соборный иеромонах. Возведен в сан митрополита Сибирского, назначен членом Синода. Но с 1763 года положение его резко меняется; он лишается сана за выраженный протест против собрания церковных имений в казну при Екатерине II, его ссылают в дальний скит, а в 1767 году лишают даже монашеского звания и заточают в крепость в Ревели, где он и умирает под именем Андрея Враля (1772 год).
Девятого марта 1783 г. Екатерина II напишет своему европейскому поверенному, другу и постоянному собеседнику по письмам, литератору барону Мельхиору Гримму: "Что касается моих святых, я беру их в святцах, и, когда мне бывает нужно, я ищу между ними людей, которые служили государству или человеческому роду..." Согласно такому трезвому подходу Екатерина и выстраивала свои отношения с Церковью. Она искренне почитала себя за "главу Церкви" и полагала, что "церковная власть должна подчиняться ей безусловно". Но что же такое в действительности власть в Церкви? И - власть в христианском государстве?
"Дана Мне власть на небе и на земле" - так запечатлевает Христос прощание с учениками, Воскресением Своим отнимая всякую власть у последнего врага - смерти. Возносясь к Отцу, Он являет торжество "превыше всякого начальства и власти, и силы, и господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем" (Еф.1, 21). Исходя из этой полноты власти и ее осуществления в мире, Христос и направляет Своих учеников: всех людей сделайте Моими учениками. И когда мы начинаем размышлять над существом власти, может быть, прежде всего надо думать о полноте власти Церковной.
Ведь власть, которую дает Христос Своим ученикам, ничем не отличается от собственной власти Мессии. Это сила исцелять больных, торжествовать над темнотой, власть прощать грехи, побеждать смерть. Сила апостольских проповедей, обращающая тысячи людей к вере, - во внутреннем присутствии Божием, в силе Духа Святого (как и обещал Христос ученикам при прощании, они сотворят дела большие, нежели Он, их проповедь будет совершеннее и яснее).
С этой точки зрения молодая Церковь обладала властью чрезвычайной. Однако эта власть - лишь внешний знак подлинной силы. А растет власть Церкви и раскрывается реальная сила прежде всего в противостоянии гонениям, преследованиям, одним словом - в немощи. Сила Божия в немощи совершается.
Сила Церкви передана ей от Христа, и знак ее - лик Христа земного, Мужа скорбей, Который пришел "не для того, чтобы Ему служили, но чтобы послужить самому и отдать душу Свою для искупления многих" (Мф. 20, 28). "Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, - говорит апостол, - ибо, когда я немощен, тогда силен" (2 Кор.12, 10). Лишь через немощь проясняется, что избыточествующая сила слова не от него исходит - от Бога.
Знак подлинности власти Церкви - лик немощи; не только служанки и нищей, но и Церкви гонимой, лишенной власти.
Но в целом в истории Церковь является вполне осязаемой силой. Ее власть распространялась и распространяется до совести верующего, а именно такая власть решает судьбу человека - как спасения, так и вечной его погибели. Сила Церкви обладает такой глубиной проникновения, о какой земные правители и идеологи могут лишь мечтать.
Однако так или иначе Церковь входит в контакт с государственной властью. Отношения их в течение истории принимали разные формы - от гонений, через взаимные отчуждения, до союза алтаря и трона. И здесь, надо сказать, большой опасностью для Церкви становится стремление к земной власти, искушение опереться на руку князя, вместо того, чтобы, все отвергнув, принять силу "рукою крепкою, мышцею высокой".
Христос дал нам пример отношения к земной власти. Он не воспользовался властью Мессии ради собственной выгоды, отказался от чуда как демонстрации Своей силы, отринул власть над миром. Иисус принял власть лишь от Бога, тем самым явив Себя истинным Мессией, Которому служат ангелы. Отказ от "силы для себя" привел Спасителя на крест. Такой образ вобрала в себя Церковь. Хотя и она постоянно испытывает искушение прельщением земной властью, удивляться тут нечему.
"Тайна беззакония" встает перед нами. Еще апостол Павел говорил, что не наступит "день Господеннь", пока не придет отступление и не откроется человек беззакония, сын погибели. Святитель Феофан Затворник замечал, что речь здесь идет не только о неверии и ересях, но и о том, что "...немалая часть будет по имени только правоверными... Хотя имя христианское будет слышаться повсюду, и повсюду будут видны храмы и чины церковные, но все только видимость, внутри же отступление истинное. На этой почве народится Антихрист и вырастет в том же духе видимость без существа дела". Задумаемся над этим пророческим предупреждением, вглядываясь в сегодняшний день. Обратимся и к истории нашей, уроки которой пока не восприняты.
"Дух видимости без существа дела". Слова эти вспоминаются, когда размышляешь над событиями екатерининской поры. Н. Фирмов, автор статьи о Екатерине в Энциклопедии Гранат, пишет, что она высказывалась за Православие как оплот против "безнравственной, анархической, преступной, воровской, богохульной, опрокидывающей все престолы и неприязненной всякой религии заразы протестантизма... Она ходила из Москвы пешком на богомолье в Сергиеву Лавру, целовала руки духовенству, ездила в Киев на поклон Печерским угодникам, говела и причащалась вместе со всем придворным штатом, лично выбрала и пригласила ректора Троицкой семинарии иеромонаха Платона (Левшина) для обучения наследника престола - Павла...".
Все было. Но вот и другое, и весьма любопытное, свидетельство современника - историка и публициста князя Щербатова: "Имеет ли она веру к Закону Божию? Но - несть!.. Закон христианский (хотя довольно набожной быть притворяется) ни за что почитает... и можно сказать, что в царствование ее и сия нерушимая подпора совести и добродетели разрушена стала".
Верная сказанному ею еще в 1761 г. - не давать вере влияния на государственные дела, - Екатерина старалась подчинить Церковь светской власти. Достойная исполнительница петровских заветов, Екатерина II со всей очевидностью и остротой поставила перед обществом, перед Россией проблему власти и Церкви, власти в христианском государстве по-своему, в духе идей французского Просвещения, пытаясь ее разрешить.
"Вынужденная всей обстановкой своего воцарения ускоренно провести секуляризацию церковных имуществ, - замечает историк А. Карташев в труде "Очерки по истории Русской Церкви", - Екатерина осмысливала ее... в духе западной истории как некий государственный переворот, преувеличивая ее идеологическое содержание и допуская перспективу тяжелой борьбы "двух властей". И - не слишком задумываясь над природой власти Церкви.
Впрочем, "всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога" (Рим. 13, 1) - учит апостол Павел. Найдется ли для антиклерикальной воинственности императрицы оправдание в этих словах?..
Как принцип, как Божественное установление - всякая власть действительно - от Бога: и добрая, и злая. Но одна действует по Божьему благословению, другая же - по Божиему попущению. Но если какой злодей-беззаконник восхитит сию власть, то не утверждаем, что поставлен он Богом, но говорим, что попущено ему изблевать свое лукавство, как фараону, и в таком случае понести крайнее наказание", - говорит святой Пелусиот.
Императрица воображала себя ведущей героическую борьбу с церковными "реакционерами", совершающей "освободительную реформу", смиряющей "гордыню" русских иерархов. Но становилось очевидным лишь, насколько "дух видимости" заслонил в просвещенной монархине "существо дела". Да, Екатерина была редким "демократом на троне", прогрессивным, знающим, интеллектуальным. Но именно ее проявление воплотило эффект "соли, потерявшей силу", формы без содержания. Сегодня ее правление заставляет нас заговорить о "тайне беззакония".
Вспомним некоторые эпизоды той эпохи. Скажем, проект наказа Синода в Комиссию 1767 г. для выработки нового Уложения. Он был составлен Иваном Ивановичем Мелиссино, тогдашним обер-прокурором Синода. "В рассуждении Св. Писания ослабить и сократить посты"... Очистить Церковь от... "притворных чудес и суеверий касательно мощей и икон". А для разбора этого дела составить особую комиссию "из разных не ослепленных предрассудками особ"... Нечто убавить из "продолжительных церковных обрядов"... Прекратить содержание монахам, которые "великого кошта стоют", не принося пользы... Разрешить духовенству ношение "более приличного платья"... "Не благоразумнее ли совершенно отменить обычай поминовения усопших?" И уже не потрясает нас сменивший Мелиссино на его посту П. Чебышев, любивший поразить собеседника фразой: "да никакого Бога нет!".
Весьма чувствительная для монастырей и епископий реформа Екатерины II не только не облегчила быт приходского духовенства, но еще более усугубила его положение. Фанатическая воинственность Екатерины против сложившихся устоев в русской Церкви запечатлена в заготовленной ею речи перед членами Синода: "Вы общественные деятели под властью государя".
Царь - помазанник Божий. Но что это значит? Лишь то, что власть свою он получил от Бога, и придет день, когда ему надо будет дать отчет за то, что он получил. Дух псевдодемократии "внешней монархии", вроде екатерининской, заключается в том, чтобы дух-то и оставить спокойным. Не требуется подвига самоотречения, борьбы с собой; мир обустраивается исключительно внешним способом. Все на службе у государства: простолюдины, знать, иерархи, даже святые, которые чтятся по степени служения не Господу, а государству и государыне... когда же личный христианский долг подменяется земным благом страны - исчезает сама суть. Когда для светлого будущего, "ради общего блага" человек готов идти против Отца Небесного и отца земного, кровного, - рушатся и мир и человек. Вера замещается идеей (пусть внешне и религиозной). Наступает единовластие идеологии. Исчезает и христианская мысль о единственности, неповторимости каждой отдельной личности. Личность усредняется, идея приобретет самоценность. Вот тогда ей могут приноситься любые жертвы. 60 миллионов жизней ради идеи? Можно больше, предела нет. И никто лично при этом не виноват. Ведь отсутствует индивидуальное сознание, в том числе и индивидуальное осознание вины, греха.
Жизнь же существует ради того, чтобы человек исполнил свой христианский долг. Сказал ведь апостол Петр: "Крещение есть обещание Богу доброй совести". Вне этого человек разворачивается в обратном направлении. Понять сказанное - и многое объясняется в судьбе Екатерины.
Перипетии ее легче понять через трагическую судьбу митрополита Ростовского Арсения. "Мятежный" митрополит выступал против последствий церковной реформы Петра I; при Елизавете Петровне уже в открытую боролся с Коллегией экономии, центральным государственным учреждением России, ведавшиим делами по управлению архиерейскими, монастырскими и синодальными имениями и сбором с них казенных доходов. Выступил он и против планов Екатерины II. Опасность умаления и исчезновения монашества вызывала у Арсения крайнее опасение разрушения всей иерархии вообще: "Сохрани Бог такого случая... от древней нашей Апостольской Церкви отступство".
В сопротивлении митрополита, его попытках объясниться с государыней, разубедить ее Екатерина пожелала увидеть лишь "оскорбление ее Величества императорского". Начались гонения на опального. Екатерина "не стеснялась обнаружить свою "охотничью" страсть при захвате добычи" (А. Карташев). "Брали" Арсения, не откладывая, в Вербную субботу, да столь спешно, что не дали войти в собор приложиться к святыням. "Дело" митрополита было зачислено в разряд секретнейших. Суд, ссылка - подальше, построже... До самой кончины Арсения следила Екатерина за четким исполнением приговора.
С 1771 г. Арсений был фактически заживо погребен. Его безвыходно затворили, заложив кирпичами дверь и оставив лишь оконце для еды.
Несмотря на строжайшую секретность (при последнем причастии священнику даже запретили спросить у Арсения имя), молва о митрополите-мученике росла. В Николо-Карельском монастыре (первая ссылка) после увоза митрополита богомольцы стали посещать подвальную его келью и молиться там, как на святом месте. Говорят, после смерти митрополита на стене его камеры в Ревале прочли: "Благословен Смиривый мя".
Слова эти особенно важны нам, пытающимся разобраться в очередном круге проблем. Не будь арсениевской надписи - мы сами должны были бы произнести подобное. Здесь - суть случившегося в истории противостояния.
Екатерина оставалась великой демократкой и преследуя митрополита Арсения: принцип демократии определялся априорной правотой большинства екатерининцев против "неправоты" одинокого строптивца. Это - правота аморфного, невыявленного, молчаливого большинства, которое сильно своей массой, сильно в отстаивании самости большинства. При этом оно позволяет себе жить "по плоти", занимаясь самоугождением. Не так ли демократии срастаются с террором?
Любое прогрессивное предприятие, будь то и борьба за права и свободы человека, не имеет для христианина смысла, если отвергается сам человек как творение Божие. Нужно вдуматься в это непростое, но существенное "если". Когда достижение прав - самоцель и добиваются ее помимо и против Самого Бога, право на ложно понятую свободу оборачивается "правом" своеволия. И превращается человек в животное, не осознающее и не отвечающее за себя.
Противостояние митрополита Арсения и Екатерины II есть противостояние двух пониманий проблемы власти и Церкви. Просвещенной императрице, в ее стремлении покорить земные просторы, оказалось недоступно откровение "силы немощи"
"Кесарю - кесарево, Богу - Богово"... Большинство верующих понимает это как ограниченность "кесареву", замкнутость горизонтов его мира. Но существует соблазн и Богу отдавать лишь часть себя, мол, Богу - лишь Богово; делить жизнь на духовную и "текущую", не замечая, как целиком посвящается кесарю вся огромная часть повседневной жизни и мира. Слова же Христа - о другом. Во все дни, во всех областях, во всем человеке Бог ограничивает кесаря, дар власти кесарь получает от Бога.
Власть не может быть самоцелью, она не для власти, но - для служения. Дьявольским искушением является так называемая абсолютная власть, пытающаяся собой подменить всемогущество господа. Лишь истинной силой Церкви - над грехом, болезнью, смертью - силой немощи достигается полное примирение власти и свободы.
|
