Юбилей

 РЕПИН
А.А.Москалев
70 лет со дня смерти

Красота - дело вкусов, для меня она вся - в правде.
И.Е. Репин

Может быть, 70-летие со дня кончины великого художника не столь знаменательная дата, чтобы ее отмечать, но в "Русском Доме" уже сложилась традиция: в каждом номере представлять живописцев, прославивших русское искусство, или наших современников, продолжающих по мере сил их высокие традиции.

Даже в ряду выдающихся мастеров изобразительного искусства Илья Ефимович Репин занимает особое, многозначащее для России место. Свое прощальное слово издалека "На смерть Репина" другой выдающийся русский художник, Константин Коровин, завершает такими словами: "Репин хотел помочь скорбям, облегчить несправедливость людскую, всех осчастливить. И разве ему не удалось это?". Да, удалось! - и нет на Руси высшего счастья для художника. Тот же Коровин подчеркивал, что при всей "литературности" Репин - "живописец чистейшей воды на все времена".
Исторический живописец, жанрист, портретист, выдающийся рисовальщик родился в городе Чугуеве, в слободе Осиновка. "Некоторые пишущие о художниках называли меня казаком - много чести. Я родился военным поселянином украинского военного поселения. Это звание очень презренное, - ниже поселян считались разве еще крепостные", - так начинает он одну из глав своей замечательной книги "Далекое близкое". Писательский талант Репина не сразу был признан. Один из старых передвижников писал: "Репина в литературе сравнивали с Репиным в живописи, и от этого сравнения ему доставалось немало. Когда у него начала сохнуть правая рука, карикатурист Щербов говорил: 
- Это его Бог наказал, чтобы не писал пером на бумаге".
Собственно, о Репине после выхода его блистательных литературных портретов, писем, воспоминаний, где он прежде всего с восторгом и глубоким постижением написал о друзьях, современниках, а потом уже по просьбам ценителей - о своей жизни, издано не так уж много книг - лучше-то все равно не написать. Но каждое время и поколение осмысливает, как бы заново открывает его громадное наследие, ибо в творчестве художника отразилась неизбывная Россия, ее боль и красота. Вся Россия - Великая, с Петербургом, где в 20 лет провинциальный юноша поступал в Академию и был оценен гениальным Крамским, с Москвой, где он живал, с "Пенатами", отошедшими к Финляндии и отрезавшими его от революционной родины до смерти, в сентябре 1930 года; Белая - со скромным имением в Витебской губернии, где он любил работать; Малая, на языке которой он прекрасно говорил и писал, умел обронить какую-нибудь малороссийскую поговорку: "Та й дурень кашу зварить, як пшено та сало".
Сам Репин и в детстве, и во время учебы порой не то что сала, а черного хлеба вволю не едал. Лишь в 27 лет он получает Большую золотую медаль за картину "Воскрешение дочери Иаира". Но уже шла трехлетняя работа над "Бурлаками", которые сразу же прославили художника, ворвались в национальную жизнь и до сих пор открывают для миллионов первую страницу великой книги русской живописи. Хотя министр путей сообщения при встрече журил художника: "Ну скажите, ради Бога, какая нелегкая вас дернула писать эту нелепую картину? Ну как не стыдно - русский?... Да ведь этот допотопный способ транспорта мною уже сведен к нулю, и скоро о нем не будет и помину". Да, способ-то сведен к нулю, а все так же тянут свою лямку русские люди, похожие на тех, репинских. Глядишь и думаешь: на сколько же хватит наших-то сил?
Все так же молится царевна Софья - "запертая в клетку тигрица", как написал о ней критик Стасов, и подчеркивает своим обликом всю ничтожность нынешних властолюбцев: вспомните хотя бы, как жалко отдавал Ельцину свою еще недавно безмерную власть Горбачев, бродя по Кремлю в пирожке "Абрам-царевич". 
Можно прекрасно представить "Запорожцев", пишущих письмо "западнику" Кучме и другим поклонникам ляхов, и слышится голос Репина: "Нет, я русский человек и кривить душой не могу. Я люблю запорожцев, как правдивых рыцарей, умевших постоять за свою свободу, за угнетенный народ..."