Правда и кривда

ЗА КЕМ ИДТИ ?
В.А.Богомолов

Православных храмов в Перми сегодня - восемнадцать. А вот по числу сект и оккультных групп Пермь, говорят, занимает третье место в России после Москвы и Петербурга. Секты эти многолики, очень активны, не гнушаются никакими способами привлечения людей в свои ряды и стремятся под благовидными предлогами заручиться поддержкой людей, имеющих власть (при духовном невежестве последних это не так уж и трудно). 
Как возникла столь удручающая картина, кто поддерживает эти секты и пополняет их? Крестьянам да пенсионерам не до того - они озабочены проблемами выживания. Тут потрудилась наша "интеллигенция", та ее часть, что пропиталась духом смердяковщины и презрительно настроена ко всему отечественному: что угодно, лишь бы не свое. Уже много лет она с мазохистским упоением оплевывает свою культуру, русские святыни и перегрызает свои духовно-исторические питающие корни. 
Побывав во многих пермских школах, я поразился, какой "духовной окрошкой" напичканы умы учителей, какой сумятицей они, учителя, засевают детские души, закладывая тем самым предпосылки будущих трагедий.
Лучшие умы России всегда были озабочены поисками духовного единения в Истине. Для чего живет человек? В чем смысл его существования? Есть Бог или нет? От ответа на эти вопросы кардинально зависит положение человека в мире, отношение его к себе подобным, к жизни.
Главный урок русской классики от Пушкина до Достоевского - в том, что она опиралась на духовный опыт своего народа (не пренебрегая, разумеется, и чужим положительным опытом). 
Рядом с Достоевским духовные поиски Льва Толстого кажутся порой пародийными. Лев Николаевич занимался ими от барской скуки и непомерной ницшеанской гордыни "суперчеловека". Свой личный опыт он противопоставил Богодухновенности апостолов и соборному опыту сонма святых отцов. Гордыня толкнула его даже на создание собственного евангелия. А где человек начинает говорить только от себя, там кончается Бог. А значит, кончается и Вера. Нельзя говорить только от себя самого. "У вас есть пророки и Писание" - вот критерий, данный нам Богом. 
Несомненно, что оба эти громадных таланта - Достоевский и Толстой - даны нам промыслительно: для сопоставления и уяснения через них, куда нам следует свернуть на духовном распутье, куда двигаться.
Амбиции и гордыня у молодого Достоевского тоже были, мы знаем, немалые... Но вот далее-то: приговоренный в 27 лет к смертной казни, Достоевский 22 декабря 1849 года переживает перед "расстрелянием" ту реальную минуту между жизнью и смертью, которая одна уже дает понять, что есть Истина, что есть подлинная ценность. Самой этой предсмертной минутой он впитал навсегда понимание того, что святитель Игнатий (Брянчанинов) выразил словами: "Дни земной нашей жизни бесценны, в это время мы решае м нашу вечную участь".
Надо полагать, что каторга для Достоевского имела тоже промыслительное значение, ибо в этом мире ничего не случается просто так. В состоянии каторжанина он понял самое главное, что истина - в Иисусе Христе, в Его учении, и вне Его - не может быть истины. А не случись в жизни Федора Михайловича каторги да Евангелия под тюфяком, на нарах, он бы этого, скорее всего, не понял. И наша литература имела бы еще одно "зеркало русской революции".
Сразу после выхода из острога Ф.М. Достоевский пишет из Омска Н.Д. Фонвизиной: "...нет ничего прекраснее... и совершеннее Христа... и не может быть. Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне Истины, и действительно было бы, что Истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы остаться со Христом, нежели с Истиной".
Думается, неспроста, живя в одно время, желая встречи и беседы друг с другом и даже быв однажды вместе на лекции, но не зная об этом, Федор Достоевский и Лев Толстой, эти два гиганта литературы, так ни разу в жизни и не встретились... И это промыслительно, и это символично! Ибо они были антиподами: Достоевский, подобно маяку, стоит на высоком берегу, а Толстой подобен огню, блуждающему в тумане...
Через Льва Толстого Бог показал нам, что всякий талант - от Бога; и каким бы "матерым человечищем" ни являлся носитель его, когда он восстает против Бога, талант превращается в жертву князю мира сего, увлекая в бездну тлена и праха и всех последователей, и всех поклонников этого таланта.
И борьба здесь идет не между Федором Достоевским и Львом Толстым и их последователями, не между Россией и Западом или Россией и Востоком, а между Богом - и дьяволом, оккупировавшим и Запад, и Восток. Россия же, Православие - это последний бастион в борьбе за души людские.
Не удержав Православия, мы не удержим и Россию.