Как это было

БРОСОК НА ПРИШТИНУ

Марш

Косовская эпопея начались для нас десятого июня, когда на обеденном построении командир роты объявил, что ночью мы совершаем марш на Приштину. Вечером приехал майор из оперативной группы с приказом. В пять часов утра мы двинулись на Биелину. Там к нам присоединились другие подразделения оперативной группы, и комбриг обратился к нам с напутственной речью. В девять часов мы начали марш на Приштину. 
Маршрут наш лежал через Нови-Сад, Белград, Ниш. В Нови-Саде и значительной части Белграда мы не видели никаких разрушений. Белград очень на Москву похож, приятно было ехать, как будто дома побывал. И вдруг видим обугленный остов большого многоэтажного здания, разрушенного ракетой или авиабомбой... Сербская полиция хорошо организовала наше движение, всюду давали "зеленую улицу"; мы шли на большой скорости, практически без остановок. В Нови-Саде и Белграде население практически не реагировало на нас. Но по мере приближения к Косову картина серьезно менялась. В Нише нас уже встречали толпы, забрасывали БТРы цветами, тащили нам сигареты, ракию, минеральную воду, фрукты. Казалось, что нас вышло встречать все население города от мала до велика. В Приштине толпы были еще большими. Такой встречи мы не ожидали, и думаю, что память о ней сохраню на всю жизнь. Люди, видя нас, плакали от радости. На всем участке пути от Белграда до Косова нам попадались навстречу югославские войска, выходящие из края, множество бронетехники. Они реагировали на нас по-разному, одни кричали: "Русы! Братушки!", другие же выкрикивали ругательства и делали неприличные жесты - мол, раньше надо было приезжать. Подобный инцидент произошел на автобане недалеко от Белграда, где один старик швырнул в нас пустую бутылку и разразился ругательствами в наш адрес. Мы не обижались, понимали, что сербы ждали от России большего. Но такие случаи были, скорее, исключением. 

Слатина

Перед въездом в Косово нам приказали приготовить оружие к бою. В пять утра мы вошли в Слатину. Уже в семь часов поступил приказ рассредоточиться. Бронетехника двинулась на посты, которые были определены. Тот, на который отправили мой БТР, был у самых гор. Еще три дня после нашего прихода там находились сербские войники (солдаты) и военные полицейские. У нас сразу же сложились весьма теплые отношения. Им было очень интересно познакомиться с нашим вооружением, да и вообще с нами. Были традиционные упреки: "Чего так поздно приехали?", но тут же они принимались хвалиться: "Мы теперь с русами все НАТО-авионы посшибаем!". К слову сказать, у нас никаких средств ПВО не было, если не считать КПВТ на БТРах. Сербы оставили нам продуктовый и вещевой склады, что пришлось кстати, поскольку ночи там были прохладные, а также несколько своих неисправных машин - на запчасти. Однако наши исхитрились их починить и раскатывали на них, пока англичане не подняли шумиху, что русские ездят на сербских машинах. В основании горы был устроен подземный аэродром, точнее ангар, примерно на 25 самолетов. Он был выдолблен прямо в скале, закрыт бронированными воротами, размещенными внутри пещеры. Первоначально у нас были некоторые проблемы с водой, но вскоре мы нашли пожарную систему водоснабжения. Напор был довольно сильный, и вода была вполне пригодна для питья. 

Натовцы

Нам "нарезали" сектора ответственности и приказали в случае провокаций открывать огонь на поражение. Мы бы, в свою очередь, ждать себя не заставили, - все были настроены очень серьезно. Конечно, воевать с натовцами имеющимся у нас оружием было бы довольно сложно, но у нас была уверенность, что они не рискнут пойти на открытый конфликт. А вот нападение боевиков ОАК, или УЧК, - как это звучит по-албански, было более чем вероятно. В 11 часов появились над Слатиной разведывательные вертолеты, вероятно, американские. Они сделали круг над аэродромом и ушли в направлении Македонии. После обеда, где-то в 15-16 часов, появились первые группы британских десантников - то есть через 10-11 часов после нашего появления в Слатине. Они приехали на джипах, и им очень хотелось попасть на аэродром. Одновременно они предпринимали попытку высадиться с вертолетов на летное поле. Но лишь только "вертушка" шла на посадку, к ней устремлялся российский БТР, демонстрируя намерение таранить. И англичане отказались от таких попыток, улетели несолоно хлебавши в Македонию. Среди той группы, что подъехала на джипах, был какой-то начальник, он вступил в переговоры с нашим руководством. К нашему счастью, натовцы были настроены не слишком воинственно. Как я говорил, средства ПВО у нас отсутствовали. Можно было бы предположить, что, заварись какая-нибудь каша, мы смогли бы сбить один-два вертолета. А что было бы потом? 
Но до столкновения не дошло. Ходили, правда, слухи, что американцы собирались обстрелять нас "Томагавками" - якобы по незнанию. А на оставшихся в живых натравить албанцев. Вскоре после начала переговоров с британским представителем наше руководство позволило приземлиться нескольким вертолетам. Однако полазать англичанам по аэродрому и по нашему лагерю не пришлось - мы оцепили их "вертушки". Через некоторое время вертолеты улетели, ушла и группа на джипах. Для взаимодействия и консультаций в Слатине остались их представитель и несколько переводчиков. Все контакты носили исключительно официальный характер и осуществлялись руководством: не потому, что нам это возбранялось, а потому, что особого желания брататься с натовцами ни у кого не было. 

Приштинские будни

За все время моего пребывания в Косове нас ни разу не обстреливали. Мы же несколько раз открывали огонь по грабителям и мародерам. Не на поражение, а так - пугануть. Большая часть сербского населения ушла с войсками, и нас окружало преимущественно албанское, или, как здесь говорят, шиптарское, население. Причем почти сразу же после ухода сербских войск появились такие шиптары, которые ни слова по-сербски не знали. Они пришли из Албании и никогда ранее в Косове не жили. 
На третий день нашего пребывания в Слатине мы начали передислоцироваться в гражданский аэропорт Слатина. Все постройки были разрушены, вся территория завалена осколками, но сама "взлетка" практически не пострадала. Передислоцировавшись, мы стали ждать наши "борты", которые, как нам объявили, должны были прилететь с часу на час. Но, как мы узнали позже, из-за предательской позиции "братушек"-болгар прилет наших самолетов откладывался на неопределенное время.
Никакого давления со стороны албанцев или вооруженных сил альянса мы не ощущали. Время от времени в небе появлялись натовские "вертушки" - транспортные или штурмовые, но враждебных действий по отношению к нам они не совершали. Это несколько не вязалось с нашими изначальными ожиданиями. Ведь перед выездом из Боснии командир роты приказал нам сделать "смертные записки" со своими данными, и запрессовать в пустые гильзы. Так что мы готовились к серьезным делам. Ожидали конфликта. Если и не с НАТО, то с албанцами. И было очевидно, что по причине нашей малочисленности они могли бы попытаться попросту задавить нас "массой". Но страха ни у кого из наших я не замечал - более того, у многих явно чесались руки. Особенно после проводов сербских войников, которые, уходя из Косова, сокрушались, что им не придется сразиться с американцами. "Не дали нам порвать этих обезьян", - как они выражались.

Защищаем сами себя

На шестой день мы объезжали наши посты. Один из них, самый отдаленный, был расположен прямо напротив деревни и потому был усиленный - больше взвода бойцов и два БТРа. Офицер, старший поста, рассказал нам о инциденте, происшедшем прошлой ночью, и этот рассказ произвел на меня столь тягостное впечатление, что я не мог избавиться от него за все время моего пребывания в Косове. Согласно рассказу старшего, поздно вечером на пост прибежали сербы, умоляя о помощи. На их дома напали шиптары, изнасиловали и убили одну сербскую старуху, подожгли дом, начали грабить остальные дома. Сербы кричали: "Спасите, русские, нас режут, убивают!". Ребята попрыгали на БТР, но перед выездом командир взвода все же связался с оперативным дежурным. Тот сказал, что своей властью не может санкционировать выезд группы для пресечения беспорядков, и соединил с командованием. Вышестоящее начальство приказало сидеть на месте и не дергаться, поскольку это - зона ответственности англичан. Пусть, дескать, они и разбираются. Но одно дело - отдавать приказ "не вмешиваться", сидя в штабе, и совсем другое дело, - ссылаться на данный приказ в личном разговоре с сербами, у которых только что сожгли дом и убили близких. Они так надеялись на нашу помощь, на нашу защиту! А нам так хотелось им помочь... В конце концов, мы даже не пытались объяснять, что нас мало, что у нас приказ не вмешиваться... Просто отворачивались и молча уходили. А что еще можно было им сказать? Сербы встречали нас как силу, способную их защитить, а мы на деле защищали лишь себя. И то - непонятно от кого.

Грабители

Между тем шиптары повадились грабить оставленные сербами и не использованные нами склады. Нам был отдан приказ: гонять грабителей. Не то чтобы целенаправленно этим заниматься, а так, когда объезжали посты. Албанцы приезжали на тракторах и грузили все, что попадалось под руку. Честно говоря, я видел албанцев обычно именно в этом состоянии - когда они что-то тащат. Или из развалин, или из сербских домов, даже со свалок. Зачастую вид их был весьма живописен. Например, запросто можно было встретить шиптара, одетого в свитер, трусы и сандалии. При этом он вел себя таким образом, будто одет по-человечески. Мы их отгоняли от складов, они уходили, потом опять возвращались. Охотиться за ними было все равно, что охотиться на тараканов.

Первый "борт" из России

Пришел первый "борт". Но на нем, вопреки нашим ожиданиям, замена нам не прилетела. Привезли десять автоматических гранатометов и десять бойцов к ним. Зато прилетело великое множество начальства с большими звездами, множество журналистов и еще какой-то штатской публики. Привезли лужковские подарки - соки, сигареты, всякие вкусности и "командирские" часы каждому из нас. Прилетела и музыкальная группа нас веселить. В результате прибытия "борта" соотношение в группировке стало таким, что на каждого солдата приходился какой-нибудь начальник или гражданской. Но главное - "воздушный мост" заработал. Мы стали выезжать на рекогносцировки районов, где должны были быть развернуты наши части. В одной из таких поездок, когда наши сопровождали генерала Попова, произошел забавный эпизод. В одном населенном пункте шиптары устроили что-то вроде манифестации на проезжей части. БТР сопровождения стал выходить вперед, чтобы прикрыть своим корпусом генеральский УАЗик и слегка зацепил стоящий неподалеку "Хаммер". Пластмассовое крыло машины треснуло. Американский водитель стал требовать с нашего деньги за испорченное крыло. Наш "водила" поначалу опешил, а когда понял, что требует от него "пендос" (так называют американцев бойцы российского контингента в Югославии), то "послал" его со всей солдатской прямотой. Переводчик, офицер немецкой армии, наблюдавший разыгравшуюся сцену с брезгливой гримасой на лице, отвел в сторону нашего водителя и стал говорить ему, как ненавидит американцев. "Это самая мерзкая нация на свете. Они самые богатые, но за каждый доллар готовы унижаться. Ты, русский, не волнуйся, если будет какое-нибудь разбирательство, я скажу, что виноват американец". Между тем "пендос" пошел жаловаться на водителя нашему генералу. Но Попов, не пожелав "войти в положение" пострадавшего, через переводчика ответствовал: "Иди отсюда, сынок, жизнь командира гораздо важнее всяких там крыльев!". Несчастный американец все же записал бортовой номер БТРа и фамилию нашего водителя. А спустя еще некоторое время решил на всякий случай помириться с ним. Подошел и стал угощать сигаретами (для знакомых с фантастической скупостью американцев понятно, что это был с его стороны широчайший жест, граничащий с безрассудным расточительством). Но "водила" американца "в упор не видел", полностью проигнорировав "жест доброй воли". Собственно, этим инцидент и был исчерпан. 

Шиптары

Во время наших поездок шиптары, заметив на бортах БТРов надпись "Россия", делали недовольные физиономии и неприличные жесты. Или энергичным движением руки демонстрировали, как будут резать нам головы. Однажды подобное позволил себе албанец, проезжавший мимо нашего поста. Видно, не знал, что существует такая вещь, как связь. На следующем посту его остановили, подошел офицер, которого он дразнил из машины, и, не говоря ни слова, приставил к голове албанца автомат. Тот тут же овладел ранее "незнакомым" ему сербским языком и принялся объяснять, как он жалеет о своей глупой шутке и как обожает русских. Вообще, шиптары боялись нас панически. Может быть, на нас распространялась слава русских добровольцев, воевавших в югославской армии.
С большим уважением стали относиться шиптары и к немцам после одного эпизода, происшедшего в германском секторе. Согласно соглашениям, немцы потребовали от УЧК разоружиться в течение дня и снять униформу в течение трех дней. Шиптары это требование проигнорировали. Более того, убили троих немецких солдат. Тогда немцы схватили тридцать первых попавшихся албанцев и, объявив их боевиками, расстреляли. По десять человек за каждого солдата. После этого любые германские распоряжения выполнялись с быстротой пули. Дело вовсе не в том, что немцы симпатизировали сербам - на сербов им было плевать, они просто очень дорого ценят жизнь своих солдат.
Прилетели подразделения туляков, ивановцев, псковичей. В это же время подошла колонна колесной бронетехники из Греции и гусеничная, в том числе САУ "Ноны" из Боснии. Не знаю, в связи ли с этим или с чем-то другим, но после подхода подкреплений наступило некоторое затишье. Активность шиптар заметно снизилась, погромы прекратились. Но прошла неделя, и по ночам вновь загрохотали выстрелы, запылали дома сербов. Грабили и убивали не только сербов, жертвами шиптар становились и цыгане. Однажды на российский пост прибежал целый цыганский табор, на который напали албанцы. Наши взяли их под защиту, женщин и детей разместили отдыхать в бункере, а мужчин - на территории поста под открытым небом. И удивительное дело - командир взвода, принявший это решение, получил на следующий день взыскание от вышестоящего начальства. Этого понять мы не могли. Ну ладно, первоначально нас действительно было немного, лишь бы аэродром удержать. Но ведь и позже не делалось ничего. Пусть даже не для братской помощи сербам, хотя бы для обеспечения выполнения соглашений, для предотвращения геноцида мирных жителей. То, что происходит сегодня в Косове, - настоящий геноцид. Более того, албанцы, способные, похоже, только грабить и насиловать, погубят, цветущий некогда край навсегда. Происходящее наглядно подтверждает, что действия сербов в крае были вынужденными и совершенно оправданными. 
После того, как из России стали регулярно прибывать "борта", нас поспешили вернуть назад в Боснию. Несмотря на высокий профессионализм "босняков", на прекрасное знание нами местных условий и обстановки, мы, похоже, создавали руководству определенные проблемы своей независимостью. Во всяком случае, "чужих", вновь прибывающих начальников, мы вообще не воспринимали. 
В Углевике нас всех, участников броска на Приштину, наградили медалями. Уверен, заслуженными. Что до российской политики на Балканах, это разговор особый, для которого у меня нет ни знания всех тайных мотивов и принципов российской дипломатии в этом регионе, ни особого желания. Но мы свою работу сделали хорошо, показав всем, в самом сердце Европы, что Русская Армия жива, что способна решать такие задачи, какие "пендосам" и не снились. Вот если бы и политики делали бы свое дело так же, как мы свое! 

Записал Борис Анатольевич Джерелиевский
Фото Михаила Михайловича ГОРЫМОВА