Духовный мир

ИСТОРИЯ МОЕЙ ЖИЗНИ (Окончание)
Александр Блюм (монах)

А теперь я расскажу историю о монахах, которые приняли мученическую смерть. Это правдивая история. 
Около двух лет я прожил в Джерико, где по благословению Патриарха Иерусалимского Венедикта был крещен в реке Иордан (потому что я перешел в Православие в Вене через Миропомазание). Неподалеку жил старый отшельник, к сожалению, забыл его имя, почитаемый всеми святой человек. Он жил в келье, которая принадлежала Румынскому патриархату. Однажды несколько палестинских террористов перешли Иордан, чтобы напасть на мирных жителей. Один из арабов зашел в келью к монаху и попросил еды и воды. Израильские солдаты в тот же день пришли к отшельнику и приказали покинуть келью. Он отказался. Ухмыляясь, солдаты сказали: "Подпиши бумагу. Если что случится, мы снимаем с себя ответственность". Ночью они пришли к келье, облили ее бензином и подожгли. Монах сгорел заживо. Утром несколько арабов, обернув тело пластиковыми пакетами, отнесли его в греческую православную церковь к отцу Гавриилу. Похоронили монаха под спудом в церкви. Он взошел на небеса как мученик.
Были там и другие замечательные люди. Например, отец Филоуменос, мой дорогой друг, которого я иногда навещал. Он был родом с Кипра, его брат близнец жил на Афоне и умер два года назад. Он был великий аскет.
Отец Филоуменос был жестоко убит израильтянами. Его голова была расколота на две части, а пальцы на руках отрублены. Евреи нападали и на монахинь, одна из них лишилась обеих ног, осталась на всю жизнь инвалидом. Мученицы Варвара и Вероника, мать и дочь, 25 лет прожившие в Горненском монастыре, были найдены в келье в луже крови. Израильские солдаты зарезали их ножами. 
Отец Филоуменос помогал многим людям и видел много чудес. После смерти его тело погребали дважды, и оно оставалось нетленным. Оно хранилось в стеклянном саркофаге в греческой православной церкви на святой горе Сион. Однажды солдаты пришли в церковь и расстреляли саркофаг. Одна из пуль попала в икону Божией Матери и рикошетом сразила насмерть стрелявшего в нее солдата. Впоследствии у мощей мученика Филоуменоса происходило много исцелений.
Отец Мимврфодий, родом с Украины, насельник Троице-Сергиевой Лавры, талантливый богослов, уезжал в Иерусалим по послушанию, словно знал, что его ожидает мученическая смерть. Во время пребывания на служении в палестинском монастыре Марии Магдалины его нашли на дне монастырского источника с разбитой головой. Господь забрал его в вечность как мученика.
Когда я был ребенком, меня спрашивали: "Кем ты хочешь быть?" Я отвечал: "Отшельником". "Но это не профессия". "А для меня - профессия".
Чтобы подготовиться к отшельнической жизни, я поселился в монастыре Мамврийского Дуба, который был известен своим особенно строгим уставом. Служба начиналась в 12 часов ночи и продолжалась до 10 часов утра. Если кто-то не выдерживал и засыпал, отец Игнатий брал ведро холодной воды и выливал на голову задремавшего человека. 
Через некоторое время умер монах, румын по национальности, который жил в пустыне, в монастыре святого Харитона. Нужен был человек на смену, который ухаживал бы за монастырем, следил за порядком, поддерживая в нем жизнь. Этим человеком стал я. В монастыре святого Харитона я провел семь самых трудных, но и самых счастливых лет моей жизни.
Неподалеку от монастыря находилась небольшая арабская деревня. Жители ее, арабы-бедуины, были настоящие дикари и варвары, промышлявшие разбоем на дорогах. Они ненавидели меня, православного монаха, бормотали проклятия, а оборванные дети бежали вслед, кидаясь камнями.
У араба, по имени Мустафа, одного из самых богатых в деревне, было огромное стадо коз, голов примерно 250. В пустыне трудно добыть корм, поэтому он повадился в монастырь, где росли оливковые деревья, и, не обращая внимания на мои протесты, обрывал ветви и листья, скармливая их своим козам. Когда терпение истощилось, я решил обратиться в полицию Вифлеема. Шел по пустыне и явственно услышал голос в своем сердце: "Я есть Судия. Предоставь это мне". Не вняв голосу, я обратился в участок. Полицейский офицер пожал плечами: "Бог вас рассудит..." И Господь вынес свой приговор.
Мустафа гнал коз на пастбище за много километров по дну глубокого каньона. На другом его конце была огромная пещера, куда он загонял на ночь свое стадо. Однажды на стадо напала стая волков. Волки вгрызлись в шею своих жертв и жадно пили кровь, и чем больше пили, тем больше бесчинствовали, убивая все новых животных. Мустафа понес большой урон. 30 коз было убито и 35 - ранено. Его соплеменники качали головами и говорили, что Бог наказал его за то, что он обижал христианского монаха. 
Мустафа затаил еще большую злобу. Однажды вечером я присел на камень неподалеку от входа в пещеру и открыл книгу. Наступил мирный вечерний час. Жара спала. Солнце склонялось за горизонт. Рядом вилась моя белая голубка. Вдруг мой взгляд привлек яркий отблеск. Я поднял глаза от книги и увидел в нескольких шагах перед собой какой-то камешек, излучавший ослепительное сияние. Я отложил книгу, наклонился и поднял осколок стекла. Это луч закатного солнца заставил его переливаться всеми цветами радуги.
В это мгновение за спиной раздался страшный грохот. Вздрогнув, я обернулся. О ужас! На то самое место, где я только что сидел, читая книгу, обрушилась огромная каменная глыба. Подняв глаза, я с изумлением увидел: на вершине утеса, прямо над моей головой, злобно ухмыляется Мустафа. Так я был спасен от неминуемой смерти моим ангелом-хранителем.
Однажды ко мне пришел арабский мальчик-подросток и предложил продать козий навоз, чтобы удобрить деревья и цветы, которые росли в монастыре святого Харитона. Я охотно купил у него весь навоз, не торгуясь и не зная его истинную стоимость. Уступая просьбам мальчика, подарил ему свое очень приличное пальто, которое сохранилось у меня еще от Вены, и другую одежду. Едва успев получить деньги и подарки, мальчишка отбежал на безопасное расстояние и, приплясывая и корча рожи, стал выкрикивать ругательства, самым безобидным из которых было "дурак". Он кричал: "Ты сумасшедший монах, я обманул тебя!"
Вскоре ущелье заняли израильские солдаты. Они потребовали от жителей деревни Анаты покинуть жилища и переселиться в безопасное место. Семья этого мальчика подписала бумагу, не пожелав покинуть деревню. Начались бомбежки, и одна из бомб попала в восьмилетнюю девочку, сестру бедного мальчишки. Отец, почерневший от горя, положил трупик в мешок и, взвалив на спину, побрел хоронить дочь на местном кладбище. Суровую кару послал Господь этой арабской семье.
Чтобы пополнить запас продуктов, я ходил пешком через пустыню в Иерусалим. Путь пролегал мимо арабской деревни. Завидев меня, взрослые мрачнели, мальчишки, кривляясь, следовали за мной по пятам. Все это доставляло мне немало огорчений. Жить одинокому монаху-пустыннику в таком враждебном окружении было опасно. За советом я решил обратиться к матушке Вере, православной монахине родом из Бессарабии известной своей мудростью. В ту пору ей было уже 103 года, но каждый день она ходила в Иерусалим читать акафист Христу. Это было ее пожизненное послушание.
Матушка Вера была высокая, прямая и бодрая, несмотря на годы, женщина. Ее лицо светилось изнутри покоем и благодатью. Во рту у нее сохранился единственный зуб, ступни ног, растоптанные долгой ходьбой, поражали воображение своими размерами. 
Услышав о моих затруднениях, матушка Вера сказала: "Ты ходишь за продуктами в Иерусалим. Почему бы тебе не купить их в деревне?" - "Это невозможно! Там все такое грязное!" - "Разве картошка может быть грязной? Или яйца? В конце концов, их можно вымыть". 
На следующий день я направился прямиком к магазинчику. Хозяин встретил меня настороженно. "Хочу купить у вас продукты", - сказал я. Хозяин тут же прогнал мальчишек, пригласил меня в дом, даже предложил кофе. Деревня была очень бедная, люди жили в нищете, и с тех пор как я стал покупать продукты в этом крохотном магазинчике, мы постепенно подружились. Теперь, когда я приходил за продуктами, меня встречали приветливо, арабы-бедуины охотно вступали в разговор, приглашали в гости, даже спорили, у кого мне остановиться на ночь. Мне давали на руки маленьких детишек, просили благословить их, и я мысленно благодарил матушку Веру за ее мудрый совет.