ИСТОРИЯ МОЕЙ ЖИЗНИ

Александр Блюм (монах)

Мое мирское имя - Питер Блюм. Блюм - фамилия моего отчима. Имя моего родного отца - Рудольф Фон Хошек Цумулхайм. Моя мать была немка, отец - австриец. Мать родилась в Северной Германии, а отец - в Праге. Его предки имели много ферм и земель в Богемии. Рудольфом он был назван в честь первого австрийского короля. В Словакии у отца было поместье, где он выращивал беговых лошадей для ипподрома.
Городской дом, где жили зимой, находился поблизости от замка Шернбрун ("Прекрасный фонтан") в Вене. Кроме того, в предместье Праги, на холме, у него был замок, который назывался Ластвил ("Приятная гора"). Этот замок, построенный в стиле позднего Ренессанса, был очень красив. Предки отца прославились во время войны с наполеоном. За помощь и сотрудничество он дал им монополию на продажу семян на территории Австро-Венгрии, в результате чего они и разбогатели. У них было около 50-ти домов в Праге, которые они сдавали в наем. После женитьбы отец переехал на жительство в Австрию.
Я рос в Германии, учился в бизнес-школе. Затем служил клерком в офисе и чувствовал себя очень разочарованным в жизни.
Восьмилетним ребенком я около года пробыл в католическом колледже. Там была садистская атмосфера. Это был монастырь капуцинов. Насколько жестоки были монахи, настолько жестоки были и дети. Среди мальчиков была популярна ужасная игра: они мочились в чужие туфли. Ночью дежурил один из падре. Если кто-то начинал разговаривать с соседом (а в комнате было 36 мальчишек), падре бесшумно подкрадывался и безжалостно бил.
Еретическая католическая церковь учит, что есть путь освободить грешников из ада: надо читать особую молитву в течение 200 или 300 дней подряд, и все грехи им будут прощены, без всякого покаяния. Мальчики превратили это в своего рода игру: читали молитву очень быстро: чем быстрее читаешь, тем больше людей "спасаешь" из ада. За это им давали шоколад и другие подарки. Как правило, это были самые негодные мальчишки в школе. Я же всегда молился горячо, от всего сердца и считался худшим ребенком.
Одно из самых ужасных воспоминаний - суп из жирной свинины. Он был просто отвратителен, один запах вызывал тошноту... Стоило мне встать из-за стола, как меня вырвало. В наказание мне велено было вымыть пол всего помещения.
В этот пансион меня поместила моя мать, которая к тому времени развелась с отцом и хотела остаться одна, чтобы найти себе другого мужа. Кроме того, обучение в этом колледже было дешево. После случая с супом монахи позвонили моей матери и велели забрать меня. Дома все оказалось еще хуже, чем я предполагал. Однако я сказал матери: "Можешь делать со мной что угодно, но никогда не посылай меня в католическую церковь".
Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я вернулся к отцу в Вену. В Австрии я посетил несколько монастырей, расположенных в сельской местности, настоятель одного из них пригласил меня, чтобы присмотреться ко мне и решить, смогу ли я стать монахом. Они сочли, что я недостаточно ревностен в вере, но сказали: "Приезжай к нам время от времени, и мы тебе сообщим, когда сможем принять тебя послушником".
Однако, начиная с 1960 года я стал ездить на Святую гору Афон и год от года чувствовал себя все ближе и ближе к Православию. Меня приняли в Православную Церковь через Миропомазания в русском кафедральном соборе в Вене. В 1966 году я совершил паломничество во Святую Землю, в 1967, утвердившись в решении стать монахом, поехал на гору Афон, чтобы поступить послушником в Русский монастырь Святого Пантелеймона. Греческий патриарх в то время не давал благословения принимать кого-либо в этот монастырь, но настоятель сказал, что будет молиться обо мне, чтобы я смог стать монахом во Святой Земле. Денег мне не хватило, и я был вынужден дважды сдавать кровь в больнице в городе Салоники. Поездом добрался до Константинополя и там потерял сознание, целую ночь пролежал на улице, а когда пришел в себя, поспешил на автостанцию. В Анкаре пересел на другой автобус и доехал до сирийской границы. На границе турецкие таможенники конфисковали мой чемодан, потому что там находилась большая Библия...
В Иерусалим я прибыл 27 мая 1967 года, а через несколько дней разразилась война и арабы забрали меня в тюрьму. Они думали, что я израильский шпион. Я сказал, что являюсь послушником храма Святителя Николая, и сам Святитель пришел мне на помощь. Епископ не мог меня взять под свой протекторат, однако он дал согласие, чтобы я стал послушником. Мне выдали соответствующую одежду и вручили письмо в монастырь Прп. Саввы. Я поспешил в Массаабу и вскоре стал официально послушником в том самом месте, где родился Христос.
В монастыре Прп. Саввы было мало воды, еды, не было ни деревьев, ни цветов, зато миллионы москитов и много искушений. Стояла нестерпимая жара, во время молитвы я считал минуты, не молился, а просто молча стоял, обливаясь потом...
Однажды днем я находился в своей комнате один. На двери висел занавес от москитов. Вдруг я увидел в дверях мужчину. Я пришел в ужас - он был черен лицом как демон или как обезьяна. Он сказал: "Ты не молишься, поэтому принадлежишь мне". Я воскликнул: "Никогда, никогда!" В комнату ворвался порыв ветра, и свеча в моей руке погасла. Я закричал так громко, что в комнату вбежали монахи. Я сказал, что почувствовал сильную боль в животе и попросил чашечку чая.
Когда все ушли, я упал на колени и стал горячо молиться. Я просил Господа, чтобы он не попустил демону еще раз вернуться. Таково было первое из моих искушений.
В Массаабе было очень мало еды. Однажды во время трапезы настоятель подошел ко мне и спросил: "Ну как, вкусно?", и я закивал: "Да, да, очень". Тогда он сказал: "Еда не должна быть очень вкусной", взял пригоршню соли и бросил мне в тарелку. В следующий раз я поспешил ответить, что нет, совсем невкусно, чтобы избежать новой пригоршни соли в своей тарелке.
Воду мы брали из цистерны, она стояла на жаре, в ней водилось множество разных личинок. Я страдал постоянным расстройством желудка. И была еще одна неприятная вещь: туалетной бумаги не было, каждый второй день по очереди нам приходилось стирать старые тряпки, которые использовались вместо бумаги. Но я придумал способ облегчить свои страдания. Я сказал настоятелю: "Благословите меня в Вифлеем к зубному врачу".
Стоматолог крещеный араб, чудесный человек, осмотрел мой рот и удивился: "Отец мой у вас с зубами все в порядке". Потом я пошел в магазин и купил туалетной бумаги.
В Вифлееме я познакомился с очаровательной семьей. Общение с сестрами Вахпер доставляло мне много радости. Ольга была директором гимназии, Люба заведовала детской библиотекой. Когда-то она была женой дворецкого английской королевы Елизаветы. Но после смерти мужа вернулась к сестрам. Она была прекрасно образованна, свободно говорила по-английски и на других языках. Развела прекрасный сад, полный цветов. Третья сестра, Соня, была очень озорной, любила готовить, ее арабские блюда были просто восхитительны. Отец их управлял Палестинской миссией Русской Православной церкви, немало для нее сделал: строил русские школы, помогал арабским детям получать образование, приобретал земли для монастыря, а также древности и реликвии.
В монастыре я выучил греческий язык. И еще помогал печь хлеб. Выпечка хлеба в православных монастырях - настоящее священнодействие. В это время никому не разрешалось разговаривать, а только читать Иисусову молитву. На дне каньона рядом с монастырем протекал крошечный священный источник. Вода вытекала по каплям, но это была святая вода. Иногда ее давали нам в церкви как лекарство или благословение. Вода была в монастыре главной ценностью. Иногда по ночам я тайком подходил к цистерне, чтобы умыться. Однажды ночью воды не оказалось совсем. Утром настоятель сказал мне: "Я видел тебя. Что будешь делать теперь, когда воды совсем не осталось?" Я не нашел что ответить, а только попросил прощения.
Всякое искушение имеет свое начало. В монастыре жил один старый монах, он был немного не в себе. Когда-то он частенько ходил в Вифлеем без благословения и выпрашивал у людей деньги. После его смерти в келье нашли довольно большую сумму. Когда он умер, тело сразу отнесли в церковь, отпели и отслужили панихиду. Рядом с монастырем находилась небольшая площадка, покрытая тяжелыми плитами. Под ними - лестница, ведущая в пещеру с небольшими нишами, углублениями. Здесь мы хоронили умерших братьев. Так был похоронен и этот монах. А через две недели, когда умер еще один старец, плиту отодвинули и… О, ужас. Монах, который был недавно похоронен, лежал под лестницей, его глаза и рот были широко раскрыты от ужаса. Очевидно, он лишь потерял сознание, а его сочли мертвым и похоронили. Погребенный заживо, он умер ужасной смертью, задохнувшись в могиле. Когда об этом стало известно Патриарху, он сделал строгий выговор настоятелю. Но, по учению святых отцов, искушение было попущено тому монаху за дела, которые делал без благословения.
Жизнь монаха - это очень серьезная и нелегкая жизнь. Это трудная и узкая дорога, но она ведет прямо на небо. И только некоторые могут пройти этой узкой тропой, ведущей к спасению.
(Окончание следует)

А теперь я расскажу историю о монахах, которые приняли мученическую смерть. Это правдивая история.
Около двух лет я прожил в Джерико, где по благословению Патриарха Иерусалимского Венедикта я был крещен в реке Иордан (потому что я перешел в Православие в Вене через Миропомазания). Неподалеку жил старый отшельник, к сожалению, забыл его имя, почитаемый всеми святой человек. Он жил в келье, которая принадлежала румынскому патриархату. Однажды несколько палестинских террористов перешли Иордан, чтобы напасть на мирных жителей. Один из арабов зашел в келью к монаху и попросил еды и воды. Израильские солдаты в тот же день пришли к отшельнику и приказали покинуть келью. Он отказался. Ухмыляясь, солдаты сказали: "Подпиши бумагу. Если что случится, мы снимаем с себя ответственность". Ночью они пришли к келье, облили ее бензином и подожгли. Монах сгорел заживо. Утром несколько арабов, обернув тело пластиковыми пакетами, отнесли его в греческую православную церковь к отцу Гавриилу. Похоронили монаха под спудом в церкви. Он взошел на небеса как мученик.
Были там и другие замечательные люди. Например, отец Филоуменос, мой дорогой друг, которого я иногда навещал. Он был родом с Кипра, его брат близнец жил на Афоне и умер два года назад. Он был великий аскет.
Отец Филоуменос был жестоко убит израильтянами. Его голова была расколота на две части, а пальцы на руках отрублены. Евреи нападали и на монахинь, одна из них лишилась обеих ног, осталась на всю жизнь инвалидом. Мученицы Варвара и Вероника, мать и дочь, 25 лет прожившие в Горненском монастыре, были найдены в келье в луже крови. Израильские солдаты зарезали их ножами.
Отец Филоуменос помогал многим людям и видел много чудес. После смерти его тело погребали дважды, и оно оставалось нетленным. Оно хранилось в стеклянном саркофаге в греческой православной церкви на святой горе Сион. Однажды солдаты пришли в церковь и расстреляли саркофаг. Одна из пуль попала в икону Божией Матери и рикошетом сразила насмерть стрелявшего в нее солдата. Впоследствии у мощей мученика Филоуменоса происходило много исцелений.
Отец Мимврфодий, родом с Украины, насельник Троице-Сергиевой Лавры, талантливый богослов, уезжать в Иерусалим по послушанию словно знал, что его ожидает мученическая смерть. Во время пребывания на служении в палестинском монастыре Марии Магдалины его нашли на дне монастырского источника с разбитой головой. Господь забрал его в вечность как мученика.

Когда я был ребенком, меня спрашивали: "Кем ты хочешь быть?" Я отвечал: "Отшельником". "Но это не профессия". "А для меня - профессия"
Чтобы подготовиться к отшельнической жизни, я поселился в монастыре Мамврийского Дуба, который был известен своим особенно строгим уставом. Служба начиналась в 12 часов ночи и продолжалась до 10 часов утра. Если кто-то не выдерживал и засыпал, отец Игнатий брал ведро холодной воды и выливал на голову задремавшего человека.
Через некоторое время умер монах, румын по национальности, который жил в пустыне в монастыре святого Харитона, в пустыне. Нужен был человек на смену, который ухаживал бы за монастырем, следил за порядком, поддерживая в нем жизнь. Этим человеком стал я. В монастыре святого Харитона я провел семь самых трудных, но и самых счастливых лет моей жизни.
Неподалеку от монастыря находилась небольшая арабская деревня. Жители ее, арабы-бедуины, были настоящие дикари и варвары, промышлявшие разбоем на дорогах. Они ненавидели меня, православного монаха, бормотали проклятия, а оборванные дети бежали вслед, кидаясь камнями.
У араба, по имени Мустафа, одного из самых богатых в деревне, было огромное стадо коз, голов примерно 250. В пустыне трудно добыть корм поэтому он повадился в монастырь, где росли оливковые деревья, и, не обращая внимания на мои протесты, обрывал ветви и листья, скармливая их своим козам. Когда терпение истощилось, я решил обратиться в полицию Вифлеема. Шел по пустыне и явственно услышал голос в своем сердце: "Я есть Судия. Предоставь это мне". Не вняв голосу, я обратился в участок. Полицейский офицер пожал плечами: "Бог вас рассудит..." И Господь вынес свой приговор.
Мустафа гнал коз на пастбище за много километров по дну глубокого каньона. На другом его конце была огромная пещера, куда он загонял на ночь свое стадо. Однажды на стадо напала стая волков. Волки вгрызлись в шею своих жертв и жадно пили кровь, и чем больше пили, тем больше бесчинствовали, убивая все новых животных. Мустафа понес большой урон. 30 коз было убито и 35 - ранено. Его соплеменники качали головами и говорили, что Бог наказал его за то, что он обижал христианского монаха.
Мустафа затаил еще большую злобу. Однажды вечером я присел на камень неподалеку от входа в пещеру и открыл книгу. Наступил мирный вечерний час. Жара спала. Солнце склонялось за горизонт. Рядом вилась моя белая голубка. Вдруг мой взгляд привлек яркий отблеск. Я поднял глаза от книги и увидел в нескольких шагах перед собой какой-то камешек, излучавший ослепительное сияние. Я отложил книгу, наклонился и поднял осколок стекла. Это луч закатного солнца заставил его переливаться всеми цветами радуги.
В это мгновение за спиной раздался страшный грохот. Вздрогнув, я обернулся. О ужас! На то самое место, где я только что сидел, читая книгу, обрушилась огромная каменная глыба. Подняв глаза, я с изумлением увидел: на вершине утеса прямо над моей головой, Мустафа злобно ухмыляется. Так я был спасен от неминуемой смерти моим ангелом-хранителем.
Однажды ко мне пришел арабский мальчик-подросток и предложил продать козий навоз, чтобы удобрить деревья и цветы, которые росли в монастыре святого Харитона. Я охотно купил у него весь навоз, не торгуясь и не зная его истинную стоимость. Уступая просьбам мальчика, подарил ему свое очень приличное пальто, которое сохранилось у меня еще от Вены, и другую одежду. Едва успев получить деньги и подарки, мальчишка отбежал на безопасное расстояние и, приплясывая и корча рожи, стал выкрикивать ругательства, самым безобидным из которых было "дурак". Он кричал: "Ты сумасшедший монах, я обманул тебя!"
Вскоре ущелье заняли израильские солдаты. Они потребовали от жителей деревни Анаты покинуть жилища и переселиться в безопасное место. Семья этого мальчика подписала бумагу, не пожелав покинуть деревню. Начались бомбежки, и одна из бомб попала в восьмилетнюю девочку, сестру бедного мальчишки. Отец, почерневший от горя, положил трупик в мешок и, взвалив на спину, побрел хоронить дочь на местном кладбище. Суровую кару послал Господь этой арабской семье.
Чтобы пополнить запас продуктов, я ходил пешком через пустыню в Иерусалим. Путь пролегал мимо арабской деревни. Завидев меня, взрослые мрачнели, мальчишки, кривляясь, следовали за мной по пятам. Все это доставляло мне немало огорчений. Жить одинокому монаху-пустыннику в таком враждебном окружении было опасно. За советом я решил обратиться к матушке Вере, православной монахине, известной своей мудростью, родом из Бессарабии. В ту пору ей было уже 103 года, но каждый день она ходила в Иерусалим читать акафист Христу. Это было ее пожизненное послушание.
Матушка Вера была высокая, прямая и бодрая, несмотря на годы, женщина. Ее лицо светилось изнутри покоем и благодатью, Во рту у нее сохранился единственный зуб, ступни ног, растоптанные долгой ходьбой, поражали воображение своими размерами.
Услышав о моих затруднениях, матушка Вера сказала: "Ты ходишь за продуктами в Иерусалим. Почему тебе не купить их в деревне?" - "Это невозможно! Там все такое грязное!" - "Разве картошка может быть грязной? Или яйца? В конце концов их можно вымыть".
На следующий день я направился прямиком к магазинчику. Хозяин встретил меня настороженно. "Хочу купить у вас продукты", - сказал я. Хозяин тут же прогнал мальчишек, пригласил меня в дом, даже предложил кофе. Деревня была очень бедная, люди жили в нищете, и с тех пор как я стал покупать продукты в этом крохотном магазинчике, мы постепенно подружились. Теперь, когда я приходил за продуктами, меня встречали приветливо, арабы-бедуины охотно вступали в разговор, приглашали в гости, даже спорили, у кого мне остановиться на ночь. Мне давали на руки маленьких детишек, просили благословить их, и я мысленно благодарил матушку Веру за ее мудрый совет.