Старцы

НОВАЯ ВСТРЕЧА С ОТЦОМ НИКОЛАЕМ
А.Н. Крутов

К берегу Псковского озера мы подъехали на рассвете. В утреннем, зимнем мареве виднелся остров Залита, прежде он назывался Толабс, до него 6 километров. Тяжелые машины пришлось оставить. До последних дней погода стояла мягкая и лед на озере не окреп. Хотя 25-градусный мороз создавал обманчивое впечатление надежности, внимательный глаз замечал под снегом трещины. Но другой дороги на остров нет. "Господи, помилуй!" - и в путь. Пока мы преодолевали эти 6 километров, вспомнилось многое. Всё, что я слышал об отце Николае Гурьянове и тот небольшой сюжет, который мы как-то показали в "Русском Доме".

Интересно, как встретит сегодня нас старец? Да и попадем ли мы к нему? В последнее время каких только россказней ни наговорили и ни написали о батюшке и людях, которые рядом с ним. И окружен-то он спецслужбами и держат его взаперти, и морят голодом, и паломников к нему не пускают, - одним словом, один слух страшней другого.
От всепроникающего холода казалось, что деревня словно вмерзла в озеро. Вытащенные на берег, покрытые снегом рыбацкие лодки, замерзшие собаки создавали впечатление заброшенности и одиночества. Деревенское кладбище с заиндевевшими деревьями только усиливало это ощущение. Но нет: дым над избами говорил, что жизнь просто переместилась туда, где тепло. А парень у колодца окончательно уверил нас в этом.
Дом отца Николая выделялся среди этой промерзшей улицы: не своими размерами, не внешним видом, а тем, что и на крыше, и на дереве во дворе сидело великое множество голубей, словно какое-то невидимое тепло согревало их.
На калитке висели два объявления, в которых говорилось, что батюшка не принимает, но молится за всех. Не без волнения вошли мы в дом, вернее, в домик.
А отец Николай нас, оказывается, уже ждал. После неизбежной сумятицы первых минут встречи, после того, как получили благословение батюшки, и подготовили к съемке запотевшую в тепле камеру, завязался наконец разговор.
- Сейчас, батюшка, - обратился я к старцу, - так много всяких нападений идет, искушений отовсюду. Прежде всего, конечно, на Россию, - со всех сторон.
На это отец Николай ответил стихами:
- Все исчезнет в этом мире,
Как трава и цвет в полях,
Нищий в рубище, царь в порфире
Обратятся оба в прах.
Помоги, Господи!

- За что держаться сейчас православному человеку?
- За Господа, за Господа. И помните: там, где просто, там ангелов со ста, а где мудрено - там ни одного.
- Батюшка, отчего нам так трудно в этой жизни?
- Нет, совсем не трудно. Ох, как хорошо у нас! Слава тебе, Господи! Отец Небесный не оставляет нас.
Боже, зри мое смиренье,
Зри мои плачевны дни,
Зри мои ты огорченья
И меня не обвини.
Радуйтесь, веселитесь, когда кто обидит! А не знаете, кто, все равно помолитесь за него и Господа возблагодарите: какой я счастливец, что все-таки Ты благословил нас. Понял? Радоваться, радоваться надо.
- И молиться?
- И молиться. И видите, как Господь нас любит? Только мы зачастую не понимаем эту радость. Готовы взять дубину и дать посильнее.
- Только сдачи, батюшка.
- Да, да, да.
- Иногда это нужно кое-кому для спасения, а то что же мы будем одни спасаться, надо ведь и другим путь указать, наверное?
- Нет, мы ведь только себя знаем, а других не знаем. Вот какое дело.
- Да и себя-то тоже не знаем...
- А как хорошо, что мы это понимаем, что не знаем. Тогда и нос не поднимаем, - отец Николай засмеялся и сказал назидательно: - Смирение!
- Прошел мой век, как день вчерашний,
Как дым промчалась жизнь моя,
И двери смерти, страшно тяжки,
Уж очень близки от меня
Мне уже девяносто один год...
- Батюшка, девяносто первый, - поправил его женский голос.
- А ощущаете, что девяносто первый, батюшка? - спросил я.
- Нет! - отец Николай живо покрутился перед нами. Все засмеялись. - Нет, нет! Все хочется немного забыть, что старик.
Старец запел:
- Я была недавно в поле,
Где глубокий снег лежит,
И послушала на воле,
Что природа говорит!
Ох-хо-хонюшки, хо-хо,
Ходит барин за сохой,
В три ручья он слезы льет,
Нашей кровушки не пьет!

Видите: зима, а он ходит, пашет землю... И ручьем следы льет, и нашей кровушки не пьет... Ну, всех благослови!..
- Батюшка, сейчас Синод принял решение, что нет никаких препятствий для канонизации царской семьи-мучеников.
- Ах, вот как! Помоги, Господи!
- Мы тоже ждем этого события, ждем с благоговением и нетерпением.
- Это ведь как Господь пошлет. А Он посылает, не оставит. Все будет так, как надо. Ведь это не от нас, а от Бога. Правда. А вам не смешно? - вдруг спросил батюшка, имея ввиду, наверное, свои ответы на наши вопросы.
- Нет, нам хорошо, батюшка.
- Помоги вам Господи.
- Батюшка, Россия возродится? - спросил кто-то.
- А она и не умирала. Нет- нет- нет. Где просто, там ангелов со ста, где мудрено, там ни одного. Многим часто кажется, что уже все... Нет!
- Батюшка, я хотел у вас спросить: мы делаем телепередачу "Русский Дом". На нее сейчас стало много нападок...
- А вы не переживайте. Вы молитесь: "Господи, помилуй, Господи, прости и помоги мне, Боже, крест свой донести". Это же несение креста. А креста-то все не любят. Ну, простите, мои дорогие.
Мы почувствовали, что батюшка устал от нашего разговора, все больше слушал, а потом пригласил пить чай. И такое ощущение покоя и благодати исходило от старца, что все наши тревоги, заботы и беды казались мелкими и ничтожными, а весь наш суетный мир куда-то исчез, а именно здесь, в маленькой келье старца, которая потеряла очертания и стала бесконечно большой, и есть тот, иной мир, к которому мы стремимся, в котором нет уныния и отчаяния, нет обид и оскорблений, а есть любовь и несмущаемая вера в Господа. Так мы и сидели: старец, отец Валериан Кречетов, духовник Московской епархии (он приехал причащать батюшку), и я, грешный...
Я спросил у отца Валериана:
- Как вы думаете, почему сейчас такая нездоровая обстановка нагнетается вокруг отца Николая?
- У нас одно время всех архиереев в спецслужбы зачислили. И теперь уже до старцев добрались, которые сами прошли через тюрьмы... Батюшке сказали об этом, а он говорит: "Что это такое? Что это за службы-то? Я знаю церковные службы, а какие могут быть еще?" Знаете, батюшка, ведь он с юмором у нас.
Отец Николай неторопясь поднялся:
- Мир и Божие благословение с вами. Да хранит вас Господь на долгие, многие лета. До свидания, мои драгоценные, простите, но больше не могу...
- Батюшка немного с нами побыл, а уже устал, - сказал отец Валериан, когда старец ушел в свою комнатку. - Даже чай не допил. А иным подавай батюшку прямо сейчас. Ведь когда кто-нибудь приедет, батюшка очень переживает, говорит: "Что же они зря ехали, жалко их!" И он мучается от этого, и душой рвется к людям, а физически не может.
- Сегодня в храмах, да и не только в храмах, можно увидеть объявления, - сказал я. - Приглашают в паломнические поездки, среди них: "посещение старца Николая на острове Залита". Такое впечатление, что посещение старца входит в туристическую программу. Вот скажем, местные достопримечательности, вот рыбаки, вот театр новый построили, там камень лежит с доисторических времен, а здесь вот старец сидит - приходите к нему, пожалуйста.
- Да, это как элемент экскурсионной поездки. Я называл таких людей духовными туристами. Подобный "туризм", конечно, не имеет никакого отношения к духовной жизни.
- Паломники, на мой взгляд, совсем другие люди. Они ведь едут сюда за благодатью.
- Многие наши паломники доходили с великими трудами до Святой земли, кланялись и говорили: "мы не достойны быть здесь" - и возвращались назад. В Житиях святых рассказывается, как пришли на Святую землю три паломника, и один из них взял три камушка. Тогда местные жители говорят: "Догоните его, он всю благодать Святой земли унес!" Вот какие были паломники! А сейчас что? Дай ему обязательно то, дай это... Благодать не берется, понимаете? Благодать дается Богом. А Бог дает ее смиренным. Бог - не уничижит.
- Как можно объяснить людям, что отец Николай - это старый человек, которого недуги тревожат точно так же, как и всех людей? Как объяснить, что он должен отдыхать, что прежде всего его жизнь в молитве - за нас, за Россию?
- Человеческую душу перестроить - самое сложное дело. Это, в сущности, великое чудо. За людей, что поддались соблазну духовного туризма, прежде всего молиться нужно, но и говорить им то, что вы сказали, можно и нужно - да ведь вы, "Русский Дом" здесь как раз для этого. Хотя, как говорится, если человек сам до всего не дойдет, все слова - глас вопиющего в пустыне...
Когда мы засобирались уходить, батюшка еще раз вышел из своей комнатки.
- Ангела-хранителя вам в путь! Помоги вам Господи!
И, точно в подтверждение слов отца Валериана о своем юморе, добавил:
- Только осторожненько идите по морю-то. У меня хоронить-то некому.
Родимый ты наш! Если мы так о своих близких заботились! На озере не был, а знает, что лед опасный. А шуткой закончил, чтоб нам не страшно было.
И мы, благословясь, отправились в обратный путь.