Тайны истории

ЛИЦО ВОЗМЕЗДИЯ
А.В. Воронцов

47 лет назад, 5 марта 1953 года, умер Иосиф Виссарионович Сталин. Не только за всю историю XX века, но и, пожалуй, за всю историю человечества трудно найти политического деятеля, которого бы обвиняли в стольких преступлениях. Но странное дело: это мало сказалось на его популярности, а иные говорят, что ей даже способствовало. В декабре прошлого года читатели "Московского комсомольца", которых невозможно заподозрить в горячих симпатиях к Сталину, назвали его третьим в опросе "Кумир XX века", причем "победившему" Юрию Алексеевичу Гагарину он уступил всего один процент. А вот в "номинации" "Злой гений XX века" Сталин занял всего шестое место, уступив "победившему" Ельцину 33,6 процента! Между прочим, аналогичный опрос, проведенный в эти же дни на Западе, дал похожие результаты: первым среди злодеев назван Билл Клинтон, опередив Гитлера, а Сталин оказался за чертой "тройки призеров".
А если учесть, что в пунктах опроса "МК" "Триумф XX века" и "Вехи XX века" первой была названа победа в Великой Отечественной войне, причем с отрывом в 32,7 процента от "триумфа № 2" - "Человек в космосе", то по сумме всех пунктов опроса "победившего" Сталина можно вполне считать первым, ибо, как бы мы не относились к его роли в победе над Гитлером, она при любых раскладах незначительной или "средней" значимости не будет.

+    +    +

На фотографиях, запечатлевших Сталина в домашней обстановке, у него отсутствующий, рассеянный, потусторонний взгляд.
Шолохов говорил, что Сталин бывал "разным, но не близким. Всегда несколько отстраненным, даже при самом заинтересованном разговоре" (запись А.В. Ларионова). Еще бы: бывший семинарист и восторженный поэт стал владыкой полмира, по мановению пальца которого двигались на врага несметные рати и сотни тысяч людей отправлялись погибать за колючей проволокой. Но что за это время произошло с его душой? Ведь не был он жестоким и прагматичным политиком с младых ногтей, как Ленин и другие.
Даже не зная того, что мы знаем о честолюбии Ильича, достаточно было сравнить (по собранию сочинений), как часто Ленин и Сталин употребляли большевистский закон "расстрелять". У Сталина, например, я его вообще не встречал (может, пропустил?). Зато у Ленина... И не просто тривиальный "расстрел" любил Ильич, а - "вселенский расстрел". Как говорится, стрелять, так уж стрелять. Кстати, это не пожелание, а приказ, неисполнение которого могло стоить головы.
Не исключено, что в целом эмоциональный Ленин расстрелял людей меньше, чем упорный в достижении цели Сталин, но ясно, что последний вкладывал куда меньше злобной страсти в террор, поскольку не желал смаковать сакраментальные палаческие слова. При Ленине расстрел был "искрометным партийным творчеством", при Сталине - грязной работой, тяжелой необходимостью.
Итак, в своей жестокости Сталин всего лишь наследовал "человеколюбивому" Ленину, а кто ему дышал в затылок? Горбачев? Семейство Сахаров-Боннэр? Нет, это был Троцкий и Зиновьев, раздувшиеся, как клопы, от русской крови. Чуть оступись Сталин, они бы расправились с ним и его сторонниками столь же беспощадно как он, победив, расправился с ними.
Сталин не оставил после себя "закрытых писем", как Ленин, но он был более закрытый политик, нежели Ленин, Троцкий, Зиновьев вместе взятые. Это одновременно и отталкивает, и притягивает, ибо все тайное хочется сделать явным. Сталин - как монолит, от него не отколешь какого-либо случайного, но характерного факта.
И через 47 лет после кончины Сталина в нашем обществе не существует сбалансированного мнения о нем, как скажем, о Петре I. Любая оценка его человеческих качеств и политической деятельности соседствует о совершенно противоположной и обе, как ни странно, убедительны. Возьмем, к примеру следующую посылку: Сталин любил безудержные восхваления. Казалось бы, здесь нечего и спорить. Полистайте газеты и книги тех лет, посмотрите кинофильмы. С другой стороны, разве не Сталин запретил постановку довольно мастеровитой пьесы Булгакова о нем? Разве по его инициативе, а не Бухарина, писал свою сталиниану Пастернак? Разве в любимом Сталиным романом Шолохова "Тихий Дон" хоть раз упоминается его имя? Сам Шолохов, по свидетельству его литературного секретаря Ф. Шахмагонова, прямо говорил о Сталине: "Пресмыкающихся не уважает!"
Кстати, судя по воспоминаниям Шахмагонова (да и по истории с булгаковским "Батумом") - не такое это было простое дело для крупного писателя - написать о Сталине, особенно если кто-то проведал о подобном намерении. Это вызывало глухое, но мощное противодействие вождей тогдашних литературных и политических группировок, ибо нарушало, как сейчас говорят, "систему сдержек и противовесов между ними".
"Кто-то боится нарушения равновесия, - говорил М.А. Шолохов, - А ну как и в самом деле напишу этот рассказ (о Сталине. - А.В.)? Литературной славы мне это не прибавит, а вот политический вес как бы не перевесил Сашу Фадеева и все иные писательские авторитеты. Большая драка затевается в писательском мире. Мне она не нужна".
А вот еще "сталинский парадокс" - невозможно точно установить, где раньше завелся т.н. "культ личности" Сталина: у нас или на Западе. И дело не только в изощренных восхвалениях Сталина западными писателями-коммунистами и их "попутчиками" - Арагоном, Барбюсом, Драйзером, Нерудой, Ролланом, Уэллсом, Фейхтвангером, Чапеком (первым президентом ПЕН-клуба!), Шоу и другими. Правые любили Сталина не меньше левых. Вот, к примеру, убежденный антикоммунист, бывший посол США в Советском Союзе (1937-1938) Джозеф Э. Дэвис, автор книги "Миссия в Москву". Осмелюсь предположить, что более теплых слов, чем те, которыми Дэвис описывает Сталина, мы не найдем даже у Феликса Чуева: "Он... держался очень просто, но одновременно величественно. Он производит впечатление человека сильного, собранного и мудрого. В карих глазах - тепло и доброта. Ребенку бы понравилось сидеть у него на коленях, а собаке ласкаться у ног" ("Миссия в Москву", "Спутник", 1980, № 11, с.102). Идея подготовки к печати рукописи Дэвиса возникла у самого Ф.Д. Рузвельта и официально была поддержана госдепартаментом США, предоставившим издательству "Саймон энд Шустер" необходимые документы. 700 тысяч экземпляров большого формата в твердом переплете и полтора миллиона карманного в мягком разошлись мгновенно. Весьма маловероятно, чтобы таким же спросом пользовалась бы тогда книга о президенте Рузвельте, который начертал на своем экземпляре "Миссии в Москву": "Эта книга - явление, она на все времена". А проведенный сотрудниками института Гэллапа в октябре 1942 года опрос показал, "что основной заслугой автора "Миссии в Москву" читатели считают достоверность информации о суде над заговорщиками, выступившими против Сталина" ("Спутник", 1989, № 11, с.102). Какова же была эта "достоверная информация" от антикоммуниста Дэвиса? "Итак, сомнений больше нет - вина уже установлена признанием самого обвиняемого (Бухарина - Ред.)... И едва ли найдется зарубежный наблюдатель, который бы, следя за ходом процесса, не заметил, что, хотя многое выглядит абсолютно неправдоподобно, не остается сомнения в причастности большинства обвиняемых к заговору, имевшему цель устранить Сталина. "Можно допустить, что сама книга и сформировала общественное мнение ("эффект бумеранга"). Но общественное мнение в США и до 1941 года было весьма благосклонно к Сталину. Это даже не мог поколебать живший в 1937-1940 годах в соседней Мексике Троцкий, имевший немало сторонников в США. Создание в 1937 году по его просьбе международной комиссии под председательством философа-прагматика Джона Дьюи, занимавшейся выяснением справедливости выдвинутых против Троцкого в ходе московских процессов обвинений, вызвало резкие процессы во всех слоях американского общества. Еврейская печать негодовала по поводу утверждения Троцкого об "антисемитском подтексте процессов". В частности, Б.З. Гольдберг писал в "Нью-Йорк таг" от 26-27.01.1937: "Еврейская печать впервые слышит подобное обвинение. Что касается антисемитизма, то мы привыкли рассматривать Советский Союз как нашу единственную опору против него... Непростительно со стороны Троцкого предъявлять Сталину подобное обвинение". (И. Дойчер, "Пророк в изгнании": "Иностранная литература", 1989, № 3, с.170). Так что не стоит считать сталинизм исключительным свойством русского народа, а интерес к фигуре самого вождя - нравственном извращением.
Его приход к власти совпал с концом самоубийственного, разрушительного периода в нашей истории, который прежде в учебниках называли "революционно-освободительным" (1825-1922). Вступив в 1985 году в новый "период", не стоит ли хотя бы сейчас оглянутся назад, чтобы потом не пенять зря на прошлое? Сталин не сам по себе пришел ниоткуда и ушел в никуда. Он пришел из страны, которую сам же и разрушал, и, быстрым умом простолюдина смекнув, что без империи нет России, повел народ по разрушенной, гибельной дороге обратно. Каждое государство, каждый этнос развивается по своим законам. Закон существования для России - Империя. Россия или будет разрушена окончательно, или разрушителей ее ждет неотвратимое возмездие. В середине XX века его осуществлял Сталин. Впрочем, не олицетворял. Это все литературщина. Сталин был - Возмездие. О нем невозможно сказать: добрый, злой. Это все равно, что назвать добрым или злым государственный герб. Он думал за всех, решал за всех. Все пути сходились к нему, все нити. Он был человек-государство. Человек-империя.
Религиозные мыслители говорят, что Господь допускает лишь то зло, это содержит в себе наглядный нравственный урок. Но замученных коммунистами миллионы - неужели они все были виноваты? На горький этот вопрос есть не менее горький ответ: неужели есть невиновные?
Неужели без попущения Божьего большевики смогли бы превратить хоть один монастырь в концлагерь? Русский народ, поддавшийся кровавому разврату революции, забыл свои монастыри и церкви, и Высшим промыслом был выбран из легиона богоборцев человек, наложивший на Россию тяжелую епитимью. Кровавой дорогой, под конвоем, он снова провел народ в разрушенные и оскверненные стены и заставил жить по уставу, напоминавшему монастырский, но лишенному благодати Обрести благодать предстояло страданиями. Или - погибнуть без благодати.
В сущности, тот же выбор стоит перед нами сегодня.