Семья и держава

ИСТОРИЯ СЕЛА ПОКРОВСКОГО
Анджей Анджеевич Иконников-Галицкий

Что мы знаем о стране, в которой живем, о ее прошлом и настоящем? Древний Киев и Москва, Александр Невский, Ледовое побоище, годы, события, деятели, скольжение по поверхности времени... Но суть страны, глубина страны, ее природа, ее тело - как устроено и из какого материала вылеплено оно? Чем, собственно, была великая Россия, мировая империя, 95 процентов населения которой жили в уездах? Совокупностью глухих деревень и отрезанных друг от друга бездорожьем городков. То есть совокупностью деревенских и городских самоуправляющихся миров, упорно, вплоть до сталинской коллективизации сохранявших тысячелетне отлаженное равновесие мужских и женских социальных ролей.
Базой власти был мужской мир, на пороге которого стояли неженатые парни. Когда парень женился, становился мужиком, он приобретал некий общественный статус, но к управлению миром еще не допускался. Следующая степень - выделение из отцовского дома и хозяйства; обычно оно происходило годам к двадцати пяти - тридцати; на этом этапе - участие в мужских собраниях, "беседах", где курили и обсуждали все достойные мужицкого ума вопросы - от бытия Божия до общехозяйственных деревенских дел. В следующем возрасте - выделение собственных сыновей. Не каждый это мог, а тот, кто наработал зажиток. Вот это событие и делало молодого мужика солидным и уважаемым участником мирской власти. Именно такие сорока-пятидесятилетние мужики, крепко вылепленные своим праведным трудом, и управляли миром, их слово было решающим на мирском сходе. Потом, уже после шестидесяти, мужик переходил в разряд стариков. Непосредственно в управлении старики не участвовали, но в критических случаях село обращалось к ним, и их слово было - закон.. Вот вам народное собрание и ареопаг, реальные органы общинной власти русской деревни.
Очень важно, что власть взрослых мужиков базировалась на безукоризненной нравственной основе: на труде. Лодырь и пьяница не смог бы никогда выделить сыновей, а потому и его слово на миру не звучало. И еще важно, что рядом с миром в деревенской общине всегда стояла церковь. Она не управляла - она направляла, давала мирской власти нравственную санкцию и историческую осмысленность. Да, сказки и басни "про попов" бытовали - как дань фольклорно-культовой традиции, а в жизни поп был уважаемым и непременным участником общинного самоуправления , ибо он говорил от Бога, и, сам будучи крепким хозяином, от имени Вселенной Церкви освящал жизнь крохотного, затерянного на пространствах России деревенского мирка, благословляя правое и осуждая неправое. Такая же схема общественной самоорганизации с известными вариациями действовала и на уровне маленьких городков, уездов, и все это вместе называлось земством.
Но Держава не может быть простой суммой локальных миров. Ее объединяющее начало персонифицируется в верховной власти. И власть эта, посторонняя земскому миру, не вырастет из земли. Откуда берется она? Либо ее священный венец сходит с неба, и земские миры объединяются под ним как под куполом соборного храма. Либо это власть огня, пришлая, разрушительная, вражеская. Власть российских государей сочетала в себе то и другое: огонь и священство. Она была нужна земле как защита и высшая правда. Но она же - верховный притеснить и сборщик дани: княжеское полюдье, татарский "выход", петровская солдатчина, государево тягло.
К сожалению, в условиях империалистического расширения конца прошлого - начала нынешнего века Россия державная не смогла найти общего языка с Россией земской. Против бурь внешней политики и огня нашествий иноплеменных не устоять земле и воде. Необходимы державные дороги, по которым к горящим земским мирам приходит в помощь... Но что, если сами имперские центры внезапно охвачены огнем? И тогда по дорогам, как по бикфордовым шнурам, к земскому миру идет погибель. Революция.
На место выжигаемой земской нивы приходит новая власть, двойная по составу, выдавленная из двух зазеркалий, сверху и из-под земли: комиссар, пришлый завоеватель, зеркальное отражение государева служилого человека; и комбед, наоборотный перевертыш мужика, местный люмпен. Гражданская война была первым актом этого спектакля, вторым и решающим стала коллективизация. Смысл ее чаще всего видят в огосударствлении крестьянской собственности. Это верно, но это - второе. А первое - полное и окончательное уничтожение крестьянского мира. Истребление самих социальных ролей, управляющих им. Пришла двадцати-пятитысячники, НКВД, солдаты, иноземный председатель колхоза и партийный секретарь, арестовали и выморили крепких мужиков и их семьи, отобрали не только орудия их труда, но сам труд, взорвали церковь, сделали жизнь, утвержденную на традиционных устоях, бессмысленной. Вот это было сделано, земля разрыта, выжжена, перекопана. И стала она бесплодной. Между прочим, социальная катастрофа земского мира очень наглядно отразилась на демографии. В селе Покровском близ Чухломы было проведено исследование закономерностей мужской и женской смертности (не знаю, опубликованы ли его результаты). Оказалось, что кривая женской смертности имеет только два подъема: один небольшой около 18-20 лет, затем тянется ровно, держась около нуля, и круто поднимается вверх после шестидесяти пяти. Оба подъема имеют биологическую природу. Социальный фактор причиной смерти женщин не является. Понятно почему: ведь женские социальные роли, не связанные с земской властью, сохранились. Есть в Покровском и ворожея, и колдунья, и старуха-нечетница от Писания, и баба-большуха. Социализация женщин происходит в основном благополучною
А вот кривая смертности мужчин, помимо юношеского и старческого, имеет три пика. Первый - 27-30 лет; это в основном - несчастные случаи: утонул на рыбалке, попал пьяный под трактор, убили в драке. Второй - 38-42 года; болезнь: рак или сердце. Ну а третий, уже после пятидесяти пяти, плавно переходит в старческое угасание. Заметьте, что сходная картина наблюдается и в городах, то есть повсюду.
Каковы глубинные причины ранних мужских смертей? Откуда эти бессмысленные драки и пьяные автокатастрофы, инфаркты и онкология у здоровых людей, живущих в здоровой природной среде? А обратите внимание на возрастные совпадения: первый пик - традиционный возраст, когда молодой хозяин обретал социально-экономическую самостоятельность и ответственность; второй пик - возраст выделения сыновей, перехода в категорию мужиков, управляющих сельским миром. Именно эти социальные роли разрушены двадцатым веком, и оставлена одна: роль забулдыги-пьяницы. В результате, вместо обретения социально-психологической устойчивости, вместо осмысленного перехода с одной общественной ступени на другую - внезапная пустота. Пьянство, бессмысленность существования, болезнь, смерть.
Вот почему в мирное время в российской деревне живет ощущение войны. Нет мужиков, или, если и есть, то играют роль странную, маргинальную, неопределенно-жалкую, пьяную. Вот почему редко доживают до старости. И та же самая беда в городах, и в столицах, ибо мужские роли разрушены и здесь. Ибо мужчина на Руси может состояться и утвердить себя только как хозяин своего дома и труда, как полномочный участник общего управления. Убив эту возможность, советская эпоха сделал нас нищими или завоевателями в собственной стране, вытолкнув на путь бессмысленного пьянства, жалкой кухонной оппозиционности или беспринципного и беспощадного административного карьеризма.
Да, женские роли сохранились, и женщина поэтому еще сохраняет жизнь русского мира. Но женское начало - локально. Почва. Гея. Поддерживать жизнь - значит заботиться о том, что здесь и сейчас. К тому, что происходит за пределами видимого мира, хотя бы в соседнем районе, - интереса нет. И рвутся связи, мелеют реки России, и выросло у нас какое-то равнодушие не то что к чужим - к своим же собратьям, живущим за соседней границей. Потому что, лишенный самодеятельного мужского начала, русский мир способен лишь выживать поодиночке и не думает ни о чем большем.
Линии раздробления доходят до Саратова, до Чебоксар, до села Покровского, которому не нужны ни Москва, ни Питер, ни Чебоксары, ни Саратов. На худой конец, наладят покровские крестьяне под руководством бабы-большухи контакт с десятком близлежащих деревень, срубят церковь, со временем восстановят и разрушенный сельский мир. Позовут, наконец, кого-нибудь богатого и с оружием володеть и княжить в районном центре... И будет уникальное княжество в границах района, и будут сотни таких удельных княжеств по всей стране. И слава Богу, ибо их жизнь - это жизнь на уровне природы; и местная, землей рожденная власть, какая бы она ни была, всегда естественнее, чем московская. И земля отдохнет от разорения, и залечит ожоги пожара, и восстановит себя, и все будет так, как было восемьсот лет назад.
Правда, вот два обстоятельства. Первое: раздробленная на уделы, лишенная державной мощи и державных денег, эта земля не в состоянии будет прокормить те десятки миллионов, что живут на ней сейчас. Вымрут большие города, вымрет половина деревни, и восстановиться опять же природное равновесие: лесная дебрь и редкое население на уровне двенадцатого века. И второе: раздробленность непременно влечет за собой иноземное иго. Ибо государство и власть сейчас в России - по инерции - еще есть, а вот реальные опоры у этой власти нет. И будет иго - немецкое, турецкое, китайское... Какое?