"ПОЙДИ И ПОСМОТРИ"
Г. М. Калинин
"Пойди и посмотри" - совет ап.
Филиппа, данный усомнившемуся ап. Нафанаилу
(Варфоломею), - пойти и увидеть Христа (Ин. 1, 46).
На пороге третьего тысячелетия, когда средства
массовой информации занялись ревностным
подведением итогов уходящего века, составлен
целый свод его главнейших событий и достижений:
войны, революции, космос, ядерное и психотропное
оружие, создание качественно новых электронных
систем передачи и отработки информации,
Интернет, клонирование, расшифровка
генетического кода человека, что открывает
зловещие перспективы его селекции, и прочее, и
прочее. Но не удостоено внимания главное событие
- провал не имеющей аналогии в истории попытки
полного изничтожения Православия, души России, -
провал, означающий, в сущности, невзирая на
ужасающие утраты и издержки, великую, воистину
вселенской значимости, победу русского
христианского духа.
Если уж такие, вполне земные, жестко
обусловленные реалии ускользают из
человеческого поля зрения, то что же говорить о
событиях неизъяснимых, не имеющих под собой
обычной, чувственной подоплеки, о тех, "идеже
бо хощет Бог, побеждается естества чин". А
между тем, уходящий век был веком невиданных еще
явлений Пресвятой Богородицы. Напомню о наиболее
известных: Фатимские явления в Португалии в 1917
году, напрямую увязанные с судьбами России; в
1968-1969 годах - в Зейтуне (пригород Каира, Египет); в
80-х годах - в Междугорье, под Мостаром (ныне
Республика Босния и Герцоговина); в 1987 году - в
Грушеве под Драгобычем (Украина), произошедшее
день в день через год после чернобыльской
катастрофы. Увы, эти поразительные знамения -
ничего равного им не было со времен Первого
пришествия Христова - не поняты, не приняты,
фактически забыты. Впрочем, о явлениях Божией
Матери в те времена, когда они происходили, у нас,
в России, мало кто знал: либо в силу чрезвычайных
обстоятельств (вспомним, каким выдался 1917 год),
либо в силу цезуры безбожной власти (кстати,
отметим, что, находясь в Тобольске, о Фатимских
явлениях знал государь-мученик Николай
Александрович и отнесся к ним с полной
серьезностью). Иное дело, почему не получили
должной оценки явления Божией Матери в так
называемом "свободном мире", где доступ к
информации был всем открыт? Помнится, в начале 70-х
годов в мастерской одного известного художника
автору этих строк довелось повстречать
корреспондента Би-би-си, небезызвестного в свое
время Филиппа Шорта. На вопрос, как он относится к
тому, что недавно происходило в Зейтуне, и к
случаям многочисленных чудесных исцелений,
подтвержденных авторитетной международной
комиссией, сей господин с высот своего
всеевропейского превосходства важно изрек:
- Мы, на Западе, видим во всем этом лишь
коллективную галлюцинацию...
Однако что бы ни говорилось о "массовых
галлюцинациях", как бы упорно ни замалчивались
явления Божей Матери, они не теряют своей
достоверности, не лишаются значимости подлинных
событий, засвидетельственных великим множеством
людей. Два исторических полюса отчетливо
противостоят в пределах уходящего века: земной и
небесной. Земной полюс - резкий,
головокружительный скачок в развитии науки и
техники, то, что справедливо названо
научно-технической революцией. Вдруг взревели
незримые двигатели XX века, вектор движения
истории взмыл ввысь, и утлая, нескладная ее
колымага, без особой спешки переваливавшаяся из
одного столетия в другое, понеслась стремглав.
Время наглухо, по самые донца мгновений,
набивалось неслыханной, зловещей новизной -
такой его заполненности, насыщенности
человечество еще не знало. В итоге, не сознавая
этого, мы вступили в полосу - ей конца и края не
видно - создания все более мощных, разрушительных
сил, способных не только смести с лица Земли все
человечество, но и уничтожить мир его обитания
(термоядерное оружие - только начало, и притом еще
не самое страшное). Мы поставлены перед соблазном
- и, конечно, не устоим - вмешательства в
сокровеннейшие, нам до сих пор недоступные сферы
живой природы, перед соблазном взять проходящие
в них сложнейшие процессы под контроль своего
несовершенного, лишенного целостного восприятия
разума. Кажется, в своей заранее обреченной
попытке проникнуть в бездонную Премудрость
Творца мы зашли настолько далеко, что познание
уже не просто преумножает скорбь, но, ввиду ее
чрезмерного количественного накопления,
приближает качественно иную, последнюю скорбь,
скорбь всех скорбей - общечеловеческую, отовсюду
подступающую смерть.
То, что должно было случиться с миром и с
человеком за два-три века, пришло и стало
реальностью за какие-то десятилетия, и поколение
людей, еще заставших воздух чистым, реки
прозрачными, хлеб неотравленным, равнинные
пространства - цветущими полевым, пахучим
разнотравьем, на переломе своей жизни узрело
землю в чудовищной порче, а самого человека -
погрязшим в отвратительных извращениях,
духовных и телесных. Не в ответ ли на эту
ошеломляющую сосредоточенность во времени
событий и всякого рода научно-производственных
достижений, постоянно лихорадивших наше
сознание, следовали одно за другим явления
Матери Божией? Невиданные по своей сути
интенсивности и масштабности, что же они
означают для нас? Исчерпывающе это объясняет
Евангелие: "Услышав же сие, Иисус говорит им: не
здоровые имеют нужду во враче, но больные. Я
пришел призвать не праведников, но грешников к
покаянию". Видимо, посещения Пречистой
обуславливаются не только истовостью и силой
наших молитвенных обращений, но и нашим
состоянием, оскудением веры, нашими все
углубляющимися духовными язвами. Как сказано:
"...когда умножился грех, стала преизобиловать
благодать" (Рим. 5, 20).
Кого удостаивала своим посещением Богоматерь в
иные времена? Любо святых подвижников,
побеждавших в отчаянной, незримой брани свое
человеческое несовершенство, либо людей самых
рядовых, но искренних молитвенников, прибегавших
к Ее помощи с верой и любовью. Всегда, за
немногими исключениями, Она посещала Своих
избранников, будь то наяву или в тонком сне,
каждого Лично, каждого в отдельности. Главная и
новая черта явлений Пречистой в XX веке - в том, что
они носили не только личный характер, как и
раньше, но впервые были в известных случаях
многим людям одновременно - людям, даже не
молившимся ей, ни о чем не просившим, подчас
независимо от того, были ли эти люди верующими
или атеистами, праведниками или закоренелыми
грешниками, христианами или приверженцами иных
религий.
В Фатиме Матерь Божию видели и слышали трое
крестьянских детей, но в конце последнего из этой
серии явлений (их было всего шесть - 13-го числа
каждого месяца с мая по октябрь 1917 года), согласно
Ее ранее данному обещанию, произошло чудо,
прообраз грядущего светопреставления, -
получившее название "пляски солнца". Его
свидетелями были все присутствующие - от 50 до 70
тысяч человек. В Зейтуне на протяжении ряда
месяцев Она являлась опять же для всех, кто
собирался возле маленькой, современной
постройки, церкви, увенчанной железобетонным
крестом, - а это были бесчисленные толпы, тысячи и
тысячи людей.
В Междугорье, под Мостаром, Она являлась
одновременно или в отдельности шестерым
подросткам (потом еще двоими) - сначала в горах, а
после того, как вызванные войска перекрыли туда
все дороги, - в чересчур огромном для небольшого
села храме, провиденциально здесь сооруженном,
храме, всегда почти пустом и вдруг в одночасье
заполненном до предела наехавшими отовсюду
паломниками. В Грушеве Она являлась снова для
всех в образе смиренной, одетой в темное инокини,
медленно и безмолвно проходившей по балкончику
на боковой стене деревянной церквушки (тогда она
еще не действовала, но была приведена в порядок
изнутри и снаружи поистине подвижническими
трудами одной местной благочестивой
крестьянки).
Теплохладное большинство в своих заботах о
материальном благополучии равнодушно прошло
мимо Явлений, не приняло их всерьез. По-прежнему
отказываются почитать Владычицу Неба и земли
протестанты и лютеране. Что же касается Рима, то,
поглощенный своими планами распространить
католичество на Восток, занять место
изничтожаемого большевиками Православия, он
осмелился пренебречь волей Царицы Небесной,
недвусмысленно выраженной во время Фатимских
явлений. Как известно, Матерь Божия пожелала,
чтобы Святой Престол посвятил Россию Ее
Непорочному Сердцу, и тогда бы произошло ее
обращение и была бы предотвращена Вторая мировая
война. На первый, поверхностный, взгляд: уж не
слишком ли малая цена за то, чтобы отпал целый
мрачный, кровавый пласт человеческой истории? Но
в Риме думали иначе. Там знали: то, что
посвящается Богу, предоставляется целиком и
полностью Его Высшей воле, и тебе уже никогда
принадлежать не сможет. Выражая свое пожелание,
Матерь Божия недвусмысленно давала понять Риму:
"Оставьте Россию в покое, она под Моим
Покровом, она была и будет оплотом мирового
Православия". Однако требовался не только
отказ от земных, перспективно разрабатываемых
планов относительно России. Торжественно, в
присутствии всех епископов, провозглашенное на
весь мир посвящение само по себе должно было
стать безоглядным проявлением веры, прямым,
открытым вызовом всей нашей эпохе с ее
атеистическими предрассудками и упованием лишь
на человеческие силы. Это было ответственнейшее
испытание, перед каким когда-либо стоял Рим, -
испытание верой, и Рим его не выдержал. Великая
миссия обновления мировой истории,
осуществляемая через подвиг веры, оказалась не
по силам тем, кто до сих пор упорно настаивает на
своем мнимом праве представлять всех христиан.
Пожелание Пречистой фактически выполнено не
было, вернее - было, но после долгих колебаний и с
чудовищным запозданием в 23 года, когда мировая
война давно кончилась, и не до конца.
В сознании не укладывается, как можно отрицать
Бога, как можно жить, не исповедуя Его заповедей
любви, когда происходят такие явления Пресвятой
Богородицы, когда в наших храмах иконы плачут,
мироточат, чудесно обновляются! Что нам еще
нужно, какие свидетельства, что Он есть и не
оставил нас, неблагодарных и заблудших, на
произвол нашей человеческой судьбы? Невольно
задаешься вопросом: уж не вносит ли уходящий XX
век нечто качественно новое в наши традиционные
представления о "вере" и "неверии"?
Ведь, в сущности, речь идет ныне не столько о том,
чтобы "поверить" или "не поверить",
сколько о том, считаться или не считаться с
данными собственного чувственного опыта. Уж не
отмирает ли в нас рациональное начало, не омрачен
ли наш практический разум, тот трезвый, жесткий
реализм, требующий неукоснительного признания
данных чувственного опыта, на котором мы так
воинствующе настаивали и которым так гордились?
А может, более правомерно говорить о том, что за
странными аномалиями практического разума стоит
не что иное, как бессознательная готовность
удовольствоваться своей куцей, земной судьбой?
Выбор, отвергающий равнодушно бессмертие, - его
же еще заработать нужно одолением своего
несовершенства, и не только здесь, но и там, в
потусторонности, - и предпочитающий лишь одну
земную жизнь и завершающую ее смерть, как будто
не сказано нам всем, что Бог не есть Бог мертвых,
но живых.
XX век приоткрыл перед нами великую тайну
Божественного Домостроительства - высветил ту
особую роль, которую предназначено сыграть
Пресвятой Богородице в метаисторических судьбах
человечества. На наших глазах земной мир
постоянно деградирует. Грех становится общей
нормой жизни. Напор сатанинских сил, кажется,
достиг апогея. Невиданные явления Божией Матери
в XX веке есть косвенное подтверждение ужасающего
состояния, в котором пребывает современное
человечество, но, с другой стороны, то, что Она все
отчетливей и масштабней воздействует на земной
мир, позволяет сделать вывод: до последних времен
дело пока не дошло, и черед антихриста еще только
грядет. Видимо, земной мир еще не исчерпал до
конца свой духовный потенциал, коли с небесной
помощью он еще способен, хотя и с трудом, сводить
концы с концами - справляясь с собственным злом,
самообеспечивать себя добром, без которого бытие
его невозможно, как дыхание без кислорода.
Размышляя о явлениях Пречистой в XX веке, не
вправе ли мы предполагать, что цель их состоит в
поддержании самых сущностных основ земного
порядка вещей. Ибо зиждется он, этот порядок, на
таинственном, не поддающемся человеческому
исчислению соотношении сил добра и зла - на их
беспрерывном противостоянии и, в конечном счете,
на установлении между ними (тут-то и возможна
высшая, благодатная корректировка) некоего
сбалансированного равновесия, которое и есть не
что иное, как единственно возможная форма
существования этого падшего, греховного мира.
Как считал преподобный Феофан Затворник, "Дух
Божий сокровенно действует на дух наш и приводит
его в движение. Отчего является в нас чувство
зависимости нашей от Бога и сознание нашей пред
Ним греховности". Что это, если не высшая
благодатная корректировка душ и сердец,
удерживающая земной мир от преждевременной
погибели?!. |
